Грязь. Motley crue. Признание наиболее печально известной мировой рок-группы

Но это была не просто кастрюля. Она значила для меня всё. Всё моё душевное равновесие и здравомыслие зависело от этой грёбаной кастрюли. И независимо от того, нашёл бы я эту кастрюлю или нет, Памела, по моему мнению, оскорбила мои чувства. В моём озабоченном эгоистичном мышлении это подразумевало, что Памела не понимает меня — худший грех, который кто-то может совершить в отношениях между людьми. Я схватил все горшки и миски, бросил их в большой выдвижной ящик, из которого я их вытащил, и закричал, “Это чушь собачья!”

И затем Памела сказала слова, которые вы никогда не должны говорить тому, кто легко теряет самообладание, слова, которые только подливают масла в огонь: “Успокойся. Ты меня пугаешь”.

Мне следовало бы выйти наружу и просто излить накипевшее звёздам в небе или уйти надолго, пробежаться трусцой или принять холодный душ. Но я этого не сделал. Я был слишком поглощён этим моментом, моим гневом из-за отсутствия кастрюли, который на самом деле был гневом из-за непонимания между мной и Памелой, что в итоге свелось к моей незащищённости, неуверенности и страху.

“Пошла ты…! Иди к чёрту! Оставь меня в покое!” завопил я ей, пнув ящик ногой, как идиот, причинив себе боль, потому что забыл, что на мне были мягкие шлёпанцы.

И тут понеслось. Она кричала на меня, я кричал на неё в ответ, и очень скоро начали кричать дети. Дилан плакал в своей детской кроватке, и я мог слышать, как ревел Брэндон в своей спальне. “Вааааа! Мама! Папа! Что происходит? Вааааа!”

“С меня хватит”, сказала Памела, подбежав к кроватке и взяв Дилана. Она принесла его в гостиную, схватила телефон и начала набирать номер.

“Кому это ты вздумала звонить?”

“Я хочу, чтобы приехала моя мама. Ты меня пугаешь”.

“Не звони своей матери. Положи этот грёбаный телефон. Мы можем сами во всём разобраться”.

“Нет, не пытайся остановить меня. И не ругайся при детях. Я звоню им”.

“Твои родители здесь всё время, чёрт побери. Это так глупо. Мы можем поговорить об этом и уладить всё за одну минуту. Посмотри на меня: Я уже спокоен. Я больше не злюсь”.

“Я звоню маме. И прекрати сквернословить”.

Она набрала номер, и я повесил трубку. Тогда она обернулась и уставилась на меня тем самым неодобрительным взглядом, который говорил о том, что я — гнусный эгоист, тем взглядом, который превращал меня в самого уродливого и тонкого червя на этой грёбаной планете. Я дико ненавидел этот взгляд, потому что он говорил о том, что ситуация вышла из-под моего контроля и никакие извинения и цветы не смогут убедить её в том, что я хороший парень, который снова любит её. Её психотерапевт дал ей глупый совет — не обращать на меня внимания, когда я злюсь, потому что, согласно его заключению, я получаю достаточно внимания как рок-звезда. Но чего он не знал, так это того, что я стал рок-звездой, потому что нуждался во внимании. Молчание равняется смерти. Поэтому, когда Памела начала эту безмолвную терапию — точно так же, как это делали мои родители — это только довело меня до предела. Тем временем Дилан вопил у неё на руках, а Брэндон всё громче и громче выл из своей комнаты.

Она демонстративно схватила телефон и снова набрала номер своих родителей. Я с грохотом нажал на рычаг. “Я же сказал, ‘Не звони ей, чёрт подери!’ Ну же. Я извиняюсь. Это такой пустяк, мать твою”.

Она бросила телефонную трубку, сжала кулак и вслепую махнула им, ударив меня наполовину в нижнюю челюсть, наполовину в самую уязвимую часть моей шеи, что, чёрт возьми, было весьма болезненно. Меня никогда прежде не била женщина, и как только я почувствовал удар, я пришёл в ярость. Я так старался разрядить ситуацию, но с каждым шагом она становилась всё более ненормальной, и это только сердило меня ещё больше. Чем больше я старался успокоиться, тем более безумным я становился, когда она не позволяла мне этого сделать. Поэтому, как только она ударила меня, мой “эмоциомер” накалился докрасна и застил мои глаза. Словно животное, я сделал первое, что инстинктивно пришло мне на ум, чтобы остановить развитие ситуации. Я схватил её и крепко стиснул. “Что, чёрт возьми, с тобой такое?” заорал я, не отпуская её. И снова моя попытка успокоить её только привела к тому, что она запаниковала ещё больше. Теперь она кричала, дети плакали, а телефон трезвонил что есть мочи, потому что её родители волновались из-за всех этих прерванных телефонных звонков. Моё жаркое превратилось в кошмар.