Грязь, пот и слезы

В 5:55 мы под проливным дождем выстроились в шеренгу. Офицер сказал, что нам предстоит последний марш в сопровождении инструкторов, и напомнил, чтобы мы внимательно слушали и запоминали все их уроки, советы и наставления.

Он передал командование инструкторам и ушел. Инструкторы сразу приказали нам следовать за ними. Они бросились бежать по крутому участку заболоченной земли и за несколько минут оказались далеко впереди нас. Там они остановились и ждали, пока мы медленно приближались к ним, прыгая по кочкам и оступаясь в лужи.

Мы промокли до нитки, перепачкались в грязи и еле волочили ноги, сгибаясь под тяжестью вещмешков.

А наши инструкторы были свежими и полными сил. Они не кричали и не злились на нас, неизменно оставаясь бесстрастными.

Я никак не мог понять – как им удалось за столь короткое время промчаться около мили по крутому болотистому откосу и выглядеть такими бодрыми и невозмутимыми.

Они спокойно объяснили, что как минимум такую скорость мы должны будем показать во время отбора. Стараясь об этом не думать, я решил держаться вплотную к ним.

Мне стало ясно, что между новобранцем и профессиональным спецназовцем лежит огромная пропасть.

Мы снова побежали, и вскоре, когда я поймал ритм движения, почувствовал прилив сил.

Под руководством инструкторов мы отрабатывали приемы переправы через бурлящие потоки, а также осторожно постигали искусство подъема по крутым и голым склонам гор – и все это с полной выкладкой.

В 13:30 нам позволили остановиться в неглубоком овраге, чтобы выпить воды, подкрепиться и немного отдохнуть. Но передышка длилась недолго, и вскоре мы снова пошли вперед, чтобы преодолеть последние пятнадцать миль сегодняшнего марша.

Когда мы добрались до очередной вершины, я увидел рядом с собой остальных ребят: у всех голова низко опущена, дыхание тяжелое и прерывистое, лицо залито потом. Мы не разговаривали, берегли силы, чтобы не потерять скорость.

Последние несколько миль по гребню холма и вниз по другому склону мы еле тащились и наконец добрели до финиша. Нам велели отдыхать в лесу в течение часа, разуться и осмотреть ноги, а также подкрепиться водой и едой. Но весь отдых испортила летняя мошкара, тучами облепившая каждого из нас.

Я никогда не видел таких туч москитов, затмевающих свет.

Армейские репелленты против москитов были почти бесполезны, они отгоняли их лишь на минуту, чтобы мы успели смахнуть с лица эти кишащие массы.

Нам уже не терпелось снова выйти на марш, на ходу они не так сильно донимали нас.

Скоро нас снова выстроили в шеренгу и приказали не шевелиться.

Мошкары было столько, что при каждом вдохе в нос и в рот набивались тучи этих кровопийц. Невероятным усилием воли мы преодолевали нестерпимое желание отогнать их и почесать зудящие места – стоять по стойке «смирно» под тучами мошкары было по-истине дьявольским испытанием.

– Не сметь двигаться! – закричал один из инструкторов, которого между собой мы называли мистером Занудой.

Сам покрытый густым слоем роящейся мошкары, он стоял перед нами и внимательно следил, чтобы кто-то из нас не взмахнул рукой.

Я усиленно моргал и дергал кончиком носа в тщетной попытке отогнать мошкару, которая назойливо гудела у лица. Это походило на средневековую пытку, и секунды представлялись мне часами.

Наша воля и терпение подходили к концу, когда, спустя сорок пять минут, раздался приказ «Вольно!», и мы разошлись в ожидании инструкций относительно ночного марша.

Таким способом нам только хотели напомнить, что телесная сила должна сочетаться с силой воли, духа, которая способна поддержать человека в моменты физической слабости.

Этот суровый урок владения собой каждому из нас запомнился на всю жизнь.

Глава 43

Инструктор вышел вперед и объявил, что ночной марш будет для нас «поучительным знакомством» с печально известными торфяными болотами. Они простираются на много миль и усеяны кочками, поросшими высокой травой.

В последующие месяцы мы возненавидели эти кочки, которые называли «детскими головками», потому что они действительно походили на тысячи маленьких головок, торчащих из-под земли.

Я ничего хорошего от этого марша не ожидал, и опасения мои полностью оправдались.

Идти милю за милей по этим кочкам размером с дыню, на которых торчат пучки травы, было невероятно трудно. Положение осложнялось тем, что в темноте ты не видел, куда наступаешь, и в любой момент мог зацепиться за траву, споткнуться и упасть.

А если учесть, что большую часть болот покрывали заросли высокого камыша с острыми как бритва листьями, легко было понять, почему солдаты так ненавидят эти торфяники.

В кромешной темноте я то и дело соскальзывал с кочек, подворачивая ногу, порой по пояс проваливаясь в черную и смрадную тину.

В конце концов мы спустились с высокогорного плато и оказались перед забором, который окружал территорию фермы.

Нам велели соблюдать тишину – фермер имел обыкновение прогонять спецназовцев со своей земли выстрелами из ружья. Настороженно прислушиваясь к малейшему звуку, мы с оглядкой обогнули дом и вышли за пределы фермы.