Грязь, пот и слезы

Глядя на уходящий вверх склон, я пытался представить себя стоящим там, на пике. И не мог.

Через полчаса после выхода мы были еще на мореновом щебне. Казалось, мы вообще не двигались. Но в конце концов снова добрались до льдов и стали подниматься к началу ледопада, возвышающегося над нами примерно на расстоянии пяти тысяч футов. Он манил нас к себе в тишине, нарушаемой лишь шорохом легкого ветерка по льду.

Учитывая высоту, на которой мы находились, нам предстоял довольно резкий скачок вверх – три тысячи триста футов. Даже во время тренировок в базовом лагере мы поднимались только на девятьсот футов в день.

Мы сознавали опасность, грозившую нам за этой невидимой гранью, но вынуждены были пойти на этот риск из-за крутизны склона. На нем невозможно было найти место с ровной площадкой, где можно было разбить лагерь. После того как мы доберемся до лагеря 3, мы в последний раз возвратимся в базовый лагерь. А там все уже будет зависеть только от погоды.

Следующие пять часов мы продолжали подъем по отвесному ледяному склону. С силой вонзали когти кошек, так что мышцы икр пронизывало болью, тяжело хватали воздух, но это не приносило облегчения. Воздух был сильно разрежен, каждый неверный шаг заставлял все мучительнее и острее чувствовать головокружительную пропасть под собой.

«Смотри вперед и вверх, только не вниз!»

Накануне до лагеря 3 добрались шерпы и, переночевав, днем поставили две палатки. Они лучше нас переносят эту высоту. Как я был благодарен им за их силу и выносливость!

С трудом преодолевая последний отрезок пути по сверкающему на солнце ледяному откосу, я увидел наверху палатки, установленные под нависающей ледовой глыбой, сераком.

«Опасно», – подумал я. Вместе с тем серак прикрывал лагерь от обвала.

Усилившийся ветер трепал палатки, предвещая ночью сильный мороз. Пошел густой снег, и сразу стало темно. Ветер гнал снег по темному льду, швырял его нам в лицо.

Мик немного отстал от нас с Нимой, и, забравшись на выступ с палатками, мы смотрели, как он медленно приближается. Еще шаг, неуверенный и шаткий, за ним остановка, потом все сначала. Наконец он кое-как влез на уступ. Едва различимое в сумраке замерзшее лицо его осветилось слабой улыбкой.

Мы дошли до лагеря 3! Живые, невредимые и никого не потеряли по дороге.

Глава 83

Головная боль, которая, как я надеялся, отпустила меня в лагере 2, снова возвратилась, на этот раз еще более сильная. Я украдкой глотал таблетки аспирина, чтобы никто не догадался о моих мучениях. Тем более на решающем этапе подъема.

Наша палатка больше подходила для одного человека с минимальным количеством вещей, чем для трех человек в ботинках с кошками и прочим снаряжением, забившихся в нее, чтобы укрыться от страшного холода.

Когда ты устал, страдаешь от жажды, дикой головной боли и зажат в этой тесноте между горелкой, где в котелке растапливается лед, и ледяной стеной, к которой прилеплена палатка, нужно обладать большой выдержкой и терпением.

В такой ситуации очень важно, чтобы рядом с тобой был друг. Друзья, на которых ты можешь положиться, – это люди, способные улыбаться, когда приходится особенно трудно. Именно в такие моменты испытывается и крепнет дружба между людьми.

Молча, не тратя силы на разговоры, мы занимались делами, необходимыми на такой огромной высоте.

Если ты снял унты с кошками, то покидать палатку уже нельзя. Несколько альпинистов погибли именно потому, что вздумали выйти из палатки в одних ботинках. В условиях высокогорья человек быстро слабеет, страдает головокружением, и стоит ему поскользнуться на гладком льду, как он неотвратимо срывается со склона и летит в пропасть глубиной в пять тысяч футов навстречу своей гибели.

В случае малой нужды лучше воспользоваться специальной бутылочкой, которую потом ты крепко прижмешь к груди, чтобы согреться. А уж если тебя прижало всерьез, то это целая история! Сперва все долго ерзают, стараясь отодвинуться и дать тебе возможность снова одеться, надеть унты и кошки, после чего ты, наконец, вылезаешь наружу.

Потом ты садишься на корточки лицом к склону, крепко держась за ледовый крюк, спускаешь несколько пар штанов и высовываешь зад над пропастью.

Но прежде не забудь убедиться, что снизу не поднимаются другие альпинисты.

Когда наконец-то настал рассвет и я с трудом выбрался из палатки, мне в ноздри ударил ледяной свежий воздух. За ночь на смену густому снегу и буйному ветру пришла изумительная тишина и покой.

Дожидаясь, когда оденутся Мик и Нима, я с восторгом смотрел на горы с ощущением, что передо мной лежит полмира. Казалось, время остановилось, и мне хотелось, чтобы этот восторг длился вечно. Ледяной склон уходил от меня вниз, к громадной заснеженной долине; на западе до самого горизонта простирался исполинский кряж Гималаев. Поистине, это целый материк!

Мы находились на высоте примерно двух миль по вертикали от базового лагеря. Горы, которые недавно еще грозно маячили в вышине, теперь были вровень с нами или еще ниже. Какой потрясающий вид! Какое счастье наслаждаться им, впитывать его в себя!