Грязь

Частный детектив сказал, что у него есть фотографии, но я не хотел их видеть. Всё было очень разумно: Я вспомнил, что у Адониса был дом на Гавайях. Также он имел дом в Санта-Монике (Santa Monica). Частный детектив позвонил мне несколько дней спустя и сказал, что они возвратились в Лос-Анджелес. Брэнди до сих мне не позвонила, и я был настолько взбешён тем, что меня предали, ввели в заблуждение и оскорбили, что я решил убить Адониса — ублюдка, с которым она обманывала меня. Я схватил двуствольный дробовик (double-barreled shotgun), прыгнул в свой «Порш» («Porsche») и помчался по Пасифик Кост Хайвэй (Pacific Coast Highway). Пока я летел с холма, я точно спланировал, что я сделаю, когда приеду: Я постучу в его дверь и скажу, “Привет, может, помнишь меня. Меня зовут Никки, и ты трахал мою жену”. А затем я разряжу оба ствола прямо ему в яйца.

Глава третья

ТОММИ

«В КОТОРОЙ НАШ НАСТОЙЧИВЫЙ ГЕРОЙ ОБНАРУЖИВАЕТ, ЧТО ОН НЕ МОЖЕТ КУПИТЬ ЛЮБОВЬ ЗА ДЕНЬГИ, ПОКА НЕ ПОТРАТИТ ИХ НА УДОВОЛЬСТВИЕ»

Когда я очнулся, всё совершенно изменилось. Очкастая физиономия человека в белом парила в воздухе в нескольких дюймах от моего лица, и первыми словами, которые вылетели у него изо рта, были, “Тебе повезло, что ты жив, сынок. На самом деле, очень повезло”.

Я подумал, что я пребываю в каком-то наркотическом сне (junked-out dream), я захлопал глазами и попытался выяснить, что происходит. “Где я?”

Но никто мне не ответил. Чувак ушёл. Я был не уверен, был ли он видением, безумцем или ангелом-хранителем (guardian spirit), пытающимся передать мне какое-то послание. Я находился в белой комнате, похожей на рай, но всё-таки больше смахивавшей на какое-то служебное учреждение. Это была… больница. Я не только испытывал повсеместную боль, но и вся моя кожа имела какой-то синеватый оттенок. События последних часов возвращались, наполняя мой мозг: Этот придурок Сэдж чуть было не убил меня.

Позднее, той же ночью, Сэдж и мой друг по имени Дуг (Doug) пришли навестить меня. Сэдж бросил мешок с одеждой на кровать и сказал, “Tи (T), мы пришли вытащить тебя отсюда”.

“Зачем, чувак?”

“Потому что, чем дольше ты будешь оставаться здесь, тем быстрее грёбаные репортёры пронюхают об этом и вдоволь поглумятся (have a fucking field day). Поэтому заткнись и следуй за мной. Доверься мне”.

В моем полуобморочном состоянии я вдруг понял, что уже слышал эти слова раньше, но никак не мог вспомнить где. Сэдж и Дуг вытащили трубки из моих рук и отключили провода, с помощью которых я был подключён к различным приборам, на работу которых я даже не обратил никакого внимания. Я волновался, что какой-нибудь из этих проводов или трубок поддерживает мою жизнеспособность, и если они его вытащат, чувак, то я умру. Но затем я осознал, что, если я нахожусь в таком ясном уме, чтобы беспокоиться об этом, то со мной, наверное, всё в порядке. Они помогли мне надеть мои штаны, ботинки и футболку, затем мы сбежали вниз по лестнице и выскочили из больницы с такой скоростью, на какую только были способны. Никто нас не остановил, никто не сказал нам ни слова и никто так и не узнал об этом, включая Бобби.

В следующий раз мы с Бобби увиделись два дня спустя на праздновании Нового Года. Мы с братишками (best bros) пришли в клуб под названием «Убежище» («Sanctuary»), там нас и повстречала Бобби. Мы все сидели за отгороженным столиком (booth), принимая «экстази» (popping E), выпивая шампанское и маньяча по-страшному (being fucking maniacs). Через час насупил 1995-ый год, но мы, вероятно, были настолько обдолбаны, что даже не знали, что это был за день. Вдруг подошла официантка и сказала, “Томми, это стаканчик «Гольдшлягера» («Goldschlager» — крепкий коричневый ликёр). Это для вас от Памелы Андерсон”.

“Памела Андерсон?”

“Да, она — одна из владельцев клуба”.

“Она здесь!?”

“Она вон там”. Официантка указала на столик в углу, где Памела сидела в окружении своих подруг. Я не мог поверить, что не заметил её раньше. Она была одета во всё белое, её волосы были самого безупречно-белого цвета, который я когда-либо видел, её зубы, в буквальном смысле, пылали сквозь губы, когда она смеялась, и она так блистательно выглядела на фоне тех, кто её окружал, что было похоже, будто на неё сверху светит луч ультрафиолета (black light). Я поднял стакан, сделал что-то банальное, типа, подмигнул или улыбнулся, и залпом выпил. Затем я схватил целую бутылку «Кристал» («Cristal» — марка элитного шампанского) и вылакал её, как счастливый поросёнок. Я поставил бутылку, подошёл к её столику и заполнил собой пространство (blew up the area).

“Привет, Памела, я — Томми”, сказал я вежливо. “Но я полагаю, что ты знаешь, кто я такой, раз прислала мне выпивку”, продолжил я уже не столь учтиво. “Спасибо”.