Грязная буйная штучка (ЛП)

– Тебе понравилось смотреть на меня во время вечеринки?

Вот одна, а потом и вторая туфля летит на пол.

– Да. – на самом деле, мне очень понравилось. Было видно, что ему немного некомфортно, но он с таким удовольствием старался ради меня. Думаю, у нас обоих впереди много подобного. Остается только постараться найти нас объединяющее и жить в этом.

– А дамам, похожим на сестер Кардашьян, ты меня представила как своего парня? – его руки ныряют под платье, хватают меня за бедра и стягивают вниз мои трусики. Очень, очень медленно.

Я приподнимаю бедра вверх, чтобы он меня коснулся.

– Я этого не говорила, но твои фанатки расстроились, зная, что это правда.

Он меня немного поворачивает, чтобы расстегнуть платье.

– Ты подтвердила, что я уже занят?

– Они и так это знали, – я выгибаюсь, и он стягивает с меня платье. Я лежу полностью обнаженная – и он смотрит на меня, будто я желанный ужин на День Благодарения или королевское украшение, или главный разворот в журнале Playboy – и добавляю: – Это сразу было понятно по твоему взгляду.

Он фыркает, расстегивая свою рубашку.

– По моему взгляду?

– Да.

Он снимает рубашку и снова наклоняется ко мне.

– И какой у меня был взгляд? – его руки напряжены, и футболка едва не лопается на бицепсах и широкой груди. То, как она спереди гладко заправлена в брюки… боже, помоги мне.

Он проводит теплой ладонью по моему животу и останавливается на ребрах.

– Печенька?

– Ш-ш-ш, лохматик, я тут переживаю свой момент с Джонни Кастлом из «Грязных танцев».

– Не понял, это хорошо или плохо? – спрашивает он, наклоняясь лизнуть мою шею.

– Я несу арбузы. [Выражение, взятое из фильма «Грязные танцы», означает, что говоришь всякие глупости человеку, который тебе нравится – героиня стояла с арбузом в руках – прим. переводчика]

Он отстраняется, а потом тут же наклоняется ближе проверить мой запах изо рта.

– Ты что, напилась?

– Ради всего святого, мужчина, я не пьяная. А ты или раздевайся, или начинай своим чудным ртом ласкать меня между ног.

Финн встает, подает руку, поднимает меня с пола и обнимает за талию.

– Я не собираюсь трахать тебя на полу, – говорит он.

– Тогда зачем ты меня повалил?

– Нетерпеливый. Или, может, неуклюжий.

Я смеюсь. У Финна в теле нет ни одной неуклюжей косточки, но нетерпеливых никак не меньше 206. [Количество костей в теле взрослого человека – прим. редактора].

Он ведет меня по коридору в спальню, проходя мимо шкафа.

– Ты не будешь меня сегодня связывать? – он качает головой. – Но мне нравится.

Я слышу его тихий смешок.

– Мне тоже нравится. Но я не хочу это делать каждый раз, когда мы вместе.

– Тогда я буду прикасаться к тебе, – угрожая, говорю я.

– В этом и смысл, – он поворачивается и наклоняется поцеловать мою шею, глубоко вдыхая мой запах.

Потянувшись вниз, я вытаскиваю футболку из его брюк.

– Так значит, веревка – это не просто бондаж, это…

– Иногда именно он и есть, – признается он, посасывая мою шею в местечке, где бьется пульс. – Мне нравится, что в таком положении я могу касаться тебя, как хочу. Мы оба знаем, что я люблю контроль.

Мой смешок превращается в стон, когда его рука с плеча опускается на грудь.

– А еще мне нравятся видеть доказательства этого.

Прикусив губу и улыбаясь, я расстегиваю его ремень, затем ширинку и стаскиваю брюки с бедер.

– Какие доказательства?

Он смотрит на мой рот, выступая из своей одежды.

– Мне нравится оставлять отметины. Нравится видеть тебя такой мокрой или видеть, как на утро меняется твоя походка, потому что я хорошенько тебя оттрахал, и ты не можешь нормально ходить. – Финн проводит языком по моему горлу, заставляя меня трепетать. – Помнишь то утро, когда я тебя встретил в Старбаксе? После ночи со мной ты никогда так выглядеть не будешь.

Мое дыхание становится прерывистым, когда он начинает сильнее посасывать мое плечо, оставляя засосы в знак подтверждения.

– Мне нравится видеть, как я действую на тебя, – говорит он. – Ты особенная, потому что я знаю, как сильно ты мне доверяешь, и видеть, какое удовольствие я могу тебе доставить, сводит меня с ума. Веревка – это то, что мне очень, очень… – он отстраняется от шеи и целует в губы, подбородок, щеку, мочку уха и шепчет: – в этом помогает.

– О-о, – господи боже. У меня все болит, кожа покраснела. Клянусь, одно его касание у меня между ног – и я взорвусь. – Такой собственник, – бормочу я, выгибая шею, чтобы дать ему больший доступ.

– Да, – соглашается он. – Именно.

Внимательно изучая меня взглядом, он подводит меня к кровати и ложится сверху. Он такой большой в этой комнате, и занимает большую часть постели. Медленно опускает голову к моей груди, облизывает и втягивает в рот сосок, так что он набухает, покалывает, становится ярко-красным и горит.

– Вот так, – шепчет он и опять сосет, облизывает, сильнее зажимает вершинки губами, пока моя кожа не начинает блестеть от влаги в темной комнате. – Мне нравится, когда они влажные и твердые…