Грязная Гарди (СИ)

Компания девиц уже почти скрылась из виду, но Гарди, подобрав юбки здоровой рукой, быстро их нагнала. Оранжевый там или голубой цвет в моде — ей было плевать. Женское общество везде одинаково, что в Старом Городе, что в новом захолустье под названием Голубой Ключ. В змеюшнике ей и раньше приходилось бывать, равно как и общаться с ядовитыми рептилиями. По сравнению с гадинами, которые обитали в ее прошлом, Хризелла с компанией казались ангелами.

— Ну что, девочки, зажжем? — промурлыкала Гарди, хватая под руку удивленную Хризеллу. Напускное веселье давалось нелегко, но она умела себя заставлять.

— Жгут обычно на солнцестоянии, — поправила ее одна из девиц. — Кукол там, кострище. А сегодня салют будет, но зажигать его будем не мы, а люди из города. Мона специально мастеров пригласила.

— Да по фигу, — махнула рукой Гарди. — Вы, как хотите, а я буду веселиться по полной.

— Так что с мужем? — вновь поинтересовалась Хризелла.

— Ну, он же у меня на побегушках, — ответила Гарди, не заметив, что каждое ее слово про Кира сочится ядом. — По делам в город отправила. У него с вами, как я поняла, не сложилось, так, зачем праздник его присутствием портить?

Глава 14. Пляски и драки

Красное закатное марево принесло в деревню мрачную, предгрозовую атмосферу, наполненную ощущением тревоги и чего-то неотвратимого.

Сидя за столом под раскидистой яблоней, уже отцветшей и оттого выглядевшей растрепанной, Гарди молча пялилась на небо и гадала о происхождении алых разводьев, испещривших весь горизонт. Туча, катившаяся на них с соседней деревни, доползла неполностью, с разрывами и прорезями, в которых изредка виднелось «нормальное», голубое, небо, исчезающее по мере того, как светило тонуло за горизонтом.

Усадьба у Гойдонов была в разы меньше ее дома, но двор был просторным — сразу было видно, что хозяева гулять любили и делали это часто. На ровно стриженной траве установили с десяток столов, которые к вечеру уже ломились от праздничных блюд и выпивки. Над одними столами висели сложные сооружения из свечей, над другими красовались гирлянды из ламп-ракушечников, повсюду расставили жаровни с открытым огнем, переносные фонари и факелы, порой просто воткнутые в землю. Света было столько, что теням не осталось и шанса. Тем не менее, небеса над праздничной поляной полыхали еще ярче.

Аквилегии пришлось выкинуть по дороге. Хризелла предупредила, что Мона ненавидит цветы, потому что от них у нее аллергия, поэтому у Гойдонов не бывало клумб и рабаток. Хоть Гарди и выбросила букет, до последнего селянке не верила. Ей хватило того, что всю дорогу дамы критиковали ее за выбор платья, а когда присоединились к другим гуляющим на поляне, женщины стали во все горло расхваливать фасон, цвет и кружевную отделку ее одежды. Однако насчет цветов дамы не лукавили. Поляна была украшена лентами, фонариками, свечами, но ни одного цветка в декоре не присутствовало. И букеты имениннице никто не дарил.

Деньгам Мона обрадовалась так сильно, что Гарди невольно подумала о том, что Кир, вероятно, знал сестру Аса слишком хорошо. Корзину с пирогами, которые весь день пек ведьмин сын, Гарди благополучно забыла, но и конверта оказалось достаточно, чтобы Мона отвела ее к самому нарядному столу и лично положила ей на тарелку столько еды, что Гарди, весь день трескавшая пироги Кира и оттого чувствовавшая себя бочонком, невольно ужаснулась. Но было кое-что и хорошее. Во-первых, брата именинницы с верзилами не было. Мона зачем-то извинилась за то, что Ас задерживается, видимо, по-своему истолковав притворно удивленное выражение лица гостьи. А когда рядом со стулом Гарди приподнялся край нарядной скатерти, и ей в колени уперся мокрый собачий нос, она и вовсе повеселела. Псина была опытной, в человеческих пирушках участвовала не раз, мгновенно вычислив самую сытую. Гарди с радостью скормила ей за раз половину тарелки, вторую же отложила на потом. Компания псины была приятной, и девушка решила растянуть удовольствие на весь вечер.

— Альфонсы — они все такие, — со знанием дела говорила Хризелла, уплетавшая холодец с чесноком и хреном. Гарди в подробностях объяснили, как готовится этот деликатес, над которым тряслись все деревенские. Она тоже любила мясо, но вид серого желе с плавающими в нем кусочками сала и крупно рубленного чеснока не смог бы вызвать у нее аппетит даже после длительной голодовки. Оставалось нюхать пучки укропа, щедро разложенные рядом с тарелками, и думать о том, что ее тошнит от объедания пирогами, а вовсе не от запаха «деликатеса».