Грязная Гарди (СИ)

— Подумать только, — ошарашенно произнес Кир, обращаясь уже к Гарди. — Луха сказала, что нашла целое поле таких роз, каждая — не меньше этой. И знаешь, где? На месте старых теплиц, у болот. Их гигантский размер, и то, что они сумели вырасти от оставшихся корней за такое короткое время, объясняет только одно — там тоже есть месторождение «золотого молока». А так как оно нестабильно, стоит поторопиться.

— Зачем? — не сразу поняла его Гарди. Опиум, или что он там ей дал, дурманил голову, вернув деловой ход мыслей в другую сторону — неприличную. Ей ужасно хотелось прогнать Луху и занять с Киром ее ложе.

— Поднимайся, — тем временем, велел Кир Лухе. — И найди какую-нибудь повозку. Я тоже не хочу быть в бегах до конца жизни. Мне хватило затворничества в Голубом Ключе, но делать еще изгоем и Гарди — это слишком для моей совести. В конце концов, из-за нас с тобой, Луха, она влипла в эту историю. Сейчас мы попробуем все исправить.

Луха хоть и была оборотнем, но то ли соображать стала быстрее, то ли тон Кира, которого она привыкла слушаться, подействовал. Как бы там ни было, но чудовище поднялось и, спрятав розу подмышкой, вылезло из логова.

— Мы продадим эти цветы завтра в городе! — торжественно объявил Кир все еще непонимающей Гарди. — Если гигантов наберется хотя бы десяток, мы сможем окупить штраф. Ты не возражаешь побыть здесь некоторые время?

— Возражаю, — сказала Гарди. — Ты говорил, что теперь есть «мы», а идти за розами на болота — та еще авантюра. Или делай мне костыли, или я пойду так. Ну, или можете меня понести. А теперь главный вопрос. Кому мы будем эти цветы продавать? После того, что Луха устроила на арене, вряд ли Сальвия захочет со мной разговаривать.

— Но сделка есть сделка, — упрямо произнес Кир. — Твое участие в боях было спонтанным, а насчет роз вы договаривались заранее.

— Ей заказали мое убийство.

— Она торгашка. Когда Сальвия увидит эти цветы, то не сможет устоять. Позже мы придумаем, как ей отомстить, но сейчас нам нужны ее деньги. С тобой пойдет Луха. У нее есть накидка монаха-отшельника, я однажды водил ее к лесникам, те ничего не заподозрили кроме того, что монах — великан. Луха сможет тебя носить, а на людях, так уж и быть, будешь передвигаться на костылях. Я тебе сейчас их смастерю. Но как только вернешься, ты должна поклясться, что будешь лежать в постели дней пять. Я прогоню Луху, это ложе будет твое.

— Наше, — поправила его Гарди.

— Хорошо, наше, — согласился Кир и, конечно, покраснел.

— Может, просто ограбим Сальвию? — предложила Гарди. — К чему все эти сложности? Тем более, если со мной пойдет Луха.

— Гарди, мы будем жить честной жизнью, — начал было Кир, который так и не привык к ее шуткам.

— Хорошо, — прервала она его, — оставим идею, как план Б.

Луха с удовольствием посадила ее себе на спину, Гарди же по-прежнему не чувствовала никакой боли в перевязанных ногах, и злилась от того, что Кир такой принципиальный. Она могла бы размяться, пройдясь до болот, тем более, что до них было недалеко. Но Кир шел рядом, пристально глядел на нее и шикал каждый раз, когда Гарди норовила слезть.

К разрушенным теплицам, очевидно, никто не ходил. Место по-прежнему пользовалось дурной славой. Равнина была подернута будто светящимся изнутри туманом, и только опытный путник знал, что за предательские топи скрываются под белесоватой испариной. Цвела липа, и ее одуряющее благоухание перебивало любые другие запахи. Луха то и дело останавливалась, поворачивая голову к цветущим деревьям, которые она определяла безошибочно. Лес был непривычно тих. За недолгие месяцы жизни в Голубом Ключе Гарди не раз приходилось ходить в сумерках, и ей было непривычно ничего не слышать. Возможно, ночные твари и птицы боялись оборотня, а может, их зачаровала липа, благоухающая под луной.

Место, где раньше находились теплицы Кира, было едва узнаваемо. Природа за два месяца настолько взяла свое, что, если бы не цветы, Гарди осмелилась бы поспорить, что они пришли именно туда.

Здесь благоухание липы сменялось другим устойчивым ароматом — розовым. В лунном свете было трудно разглядеть, где начинались границы поля, а где кончались, но Гарди лишилась всяких слов, в восхищении уставившись на пурпурное море из качающихся под легким бризом гигантских роз. Их было куда больше десятка, и телеги, которую Кир одолжил у знакомых лесников, было явно мало для такого количества цветов. Луха одурела первой и нырнула с головой в ароматное одеяло. Кир закричал, чтобы она не мяла цветы, но всем было понятно, что даже если бы в поле завалились целых три Лухи, они были бы не способны испортить все соцветия.

— Жалко их рвать, — вдруг сказала Гарди, совсем не ожидая от себя, что когда-нибудь сможет произнести подобное. Цветы были настолько величественны, что обрывать их жизнь ради денег казалось кощунственным. Она оглянулась на Кира, ведь это он среди них был любитель цветов «номер один», заботившийся о каждом помятом кустике и поломанном стебельке, но ведьмин сын глядел на розы спокойно и как-то отрешенно.