Грязная история

Люди заоборачивались, кто-то завизжал, и началась паника. В секунду все принялись визжать, орать и пытаться удрать с рынка. Некоторые из торговцев упали плашмя и стали ползком убираться прочь, другие корчились в пыли, пытаясь спасти свое добро и уволочь его с собой. Один из прилавков опрокинули. Вместе с ним в пыль покатилась старушка.

Только полицейский оставался недвижим, взирая на нас с помоста, словно не замечая царившего вокруг бедлама.

Тропмен подозвал его жестом.

Полицейский спустился с помоста, споткнулся о рассыпанные овощи и подошел.

Тропмену пришлось орать во все горло, чтобы его было слышно. Он сказал полицейскому что-то, прозвучавшее вроде: «Полиси ико вари?»

Полицейский обалдело показал на другой конец рынка. Тропмен махнул, чтобы он шел впереди.

Полицейский двинулся в указанном им направлении, Тропмен включил сцепление и двинулся вслед. Мы тронулись за ним. За рыночной площадью находилась пристань, около которой ютилось несколько дощатых хижин, крытых листьями. В бухте стояла на якоре большая драга с буксиром под бортом.

Полицейский участок представлял собой домик из необожженных глиняных кирпичей, крытый рифленым железом. Оконные проемы были загорожены металлическими решетками. Когда мы приблизились, оттуда вышел еще один полицейский, в кепке, окруженный толпой кричащих, размахивающих руками людей, бросившихся при виде нас врассыпную. Кепка тоже явно хотела пуститься наутек, но заколебалась, подняла руки вверх и стала ждать своей участи.

Тропмен захватил свой «Узи», вылез из джипа и махнул, чтобы я следовал за ним. Когда я к нему подошел, он уже препровождал обоих полицейских вовнутрь.

Весь участок состоял из одной большой комнаты, часть которой была отгорожена железной решеткой, представляя собой камеру. На другой стороне стояли видавший виды стол, три стула, старый шкаф и велосипед.

Тропмен задал вопрос резким голосом. Второй полицейский отпер шкаф и вытащил заржавленное охотничье ружье и армейскую винтовку. Ему приказали положить все это на стол. Последовала серия вопросов и ответов, которые я не понимал, за исключением слова «телефони», которое повторялось несколько раз. Наконец Тропмен вытащил затвор из винтовки, и мы отправились назад.

– Они говорят, что здесь нет телефона, – сказал он по пути к нашим машинам. – Когда им нужно связаться с Амари, они отправляют на велосипеде посыльного в Матати.

Он остановился и задумчиво посмотрел на драгу.

– Интересно, есть ли на этой штуке какое-нибудь радио. На палубе буксира было развешано для просушки белье.

– Если команда буксира живет на борту, у них должно быть какое-то средство общения с берегом, – сказал я.

– У нас сейчас нет времени для выяснения. Придется рискнуть. Доложите обстановку Кинку и давайте трогаться.

В первый раз за тот день мне пришлось воспользоваться большой рацией.

– «Наконечник» – «Оружейнику». Первый объект закреплен. Готовы двигаться дальше. Прием.

– «Оружейник» – «Наконечнику». Потери есть? Прием.

– Потерь нет. Полиция вроде готова сотрудничать. Прием.

– Очень хорошо. Двигайтесь дальше. Прием.

– Двигаемся. Конец связи.

На этот раз у меня не было возможности передать сигнал Уилленса, даже если бы я захотел. Тропмен стоял рядом с грузовичком, вслушиваясь в каждое мое слово. После короткого обмена радиопосланиями мы двинулись дальше.

Стало очень жарко и душно. По левую сторону дороги расстилалось сплошное болото, по правую – стеной стояли джунгли. Джип Тропмена поднимал за собой пыльный шлейф. Пыль плотным слоем въедалась в потную кожу. Если бы я и мог чем-то быть довольным в тот момент, так это тем, что не сижу в одном из грузовиков, следующих за мной. Нам повстречался автобус, идущий в противоположном направлении; чтобы пропустить нас, ему пришлось съехать на обочину; да еще попалось несколько велосипедистов, вот и все.

Матата расположена на прибрежной дороге, которая пересекается с другой, идущей в глубинку. Дорога эта вспомогательная, проложенная к плантациям какао, но для страны, столь бедной дорогами, городок на перепутье имеет тенденцию к росту. Как рассказывал Тропмен, в колониальные времена в Матате размещались уездные власти, а на прилегающих плантациях у подножья сопок проживало до трех десятков европейцев.

Джунгли стали редеть, за ними можно было различить вдалеке горы. Попалась небольшая деревушка. Потом дорога стала слегка подниматься в гору. Одолев подъем, мы увидели крыши Мататы и изгиб реки, указанный на карте.

Последовал короткий спуск, а затем мы выехали на ровную дорогу, окаймленную навесами для обработки какао. Впереди был виден поворот и дорожный знак со словами «Нья запитана». Не знаю, что это значит.

Я впервые почувствовал неладное, когда Тропмен, только начавший поворот, неожиданно нажал на тормоза, резко свернул джип с дороги и дал задний ход. В то же мгновение послышалась стрельба.

Я свернул с дороги, остановился и включил рацию. Через секунду прозвучал голос Тропмена:

– «Наконечник» – «Молоту» и «Наковальне». Остановитесь и ждите приказаний. Впереди баррикада. Нужно провести разведку и решить, как действовать. Поняли?