Грязная история

— Спасибо, — тут же растянулись в улыбке губы фотографа. — Всегда приятно знать, что кто-то ценит мою работу. Потому что моя настоящая профессия далека от искусства.

— Я знаю… — мягко перебил его Турецкий. — И тем ценнее, что у вас хватает жизнелюбия снимать и детей, и спортивную тему. Вот одна фотография у Лагутина мне особенно понравилась. Вы ее делали десять лет назад.

— Это какая? — наморщил лоб Наугольных. — А впрочем, что мы с вами будем гадать? Они же у меня все разложены по годам и по темам. У меня, как у всякого профессионала, есть свой архив, — гордо сказал он. — Вот попейте пока чаю, а я вам вынесу папки. Какой год вы говорите? 1997? Соревнование по спортивной стрельбе? Одну минутку.

Турецкий отпил из большой чашки ароматный чай и от наслаждения невольно закрыл глаза. Аромат исходил от чая необыкновенный. Меньше чем через пять минут появился Наугольных, держа в руках обыкновенную канцелярскую папку синего цвета.

— Ну, как чай? — спросил он у Турецкого, радостно глядя на довольное лицо гостя.

— Супер! Дайте я отгадаю, какие травы вы заварили. Мелисса, ромашка, липовый цвет…

— Смородиновый лист и вишневый. Все это я завариваю в термосе кипятком. Настаиваю час. Вот, можете своих гостей удивить как-нибудь.

— Запишу, а то забуду, — Турецкий вытащил блокнот и записал весь сбор. — Сергей Николаевич, не стану скрывать, я ведь к вам по делу. По серьезному.

— Да я так и подумал. Как только вы заговорили о соревнованиях 1997 года. Если могу быть вам полезен, буду рад.

— И я буду рад, — признался Турецкий. — Ну, показывайте, что у вас в этой папке.

— Фотографии со стрельбища, — разложил перед ним снимки хозяин. — Я сам увлечен спортивной стрельбой, знаком с некоторыми ребятами. И когда есть время, прихожу на соревнования поболеть, заодно и поснимать. Вот Костя Мартынов, мы с ним давно дружим. Хороший парень, стрелок отличный был. Но жалко, бросил.

— Не знаете почему?

— Отчего же, знаю. Как раз в этот день погиб один парень из оцепления. Кто-то из стрелков промахнулся. Уголовное дело завели, обвинили вот эту девушку — Аню Гущину, — показал он пальцем на знакомое Турецкому лицо.

— Я слышал об этом, — сказал Турецкий.

— И кто вам сказал? — удивился фотограф. — Ведь вы из Москвы, говорите. Откуда известны такие подробности?

— От самой Анны Гущиной. Более того, вынужден признаться, что меня к вам привело важное дело. У Лагутина я действительно был. И считаю, мне очень повезло, что я увидел у него ваши работы. Нашелся повод вас посетить. Потому что я рассчитываю на вашу помощь. Короче, в данном случае я выступаю в роли частного сыщика, и моя задача помочь Анне Гущиной доказать ее невиновность. Ради этого она вчера приезжала ко мне.

— Как, вы с ней виделись? Я уже десять лет о ней ничего не слышал. Боялся, что совсем пропала девушка. Ведь ей срок дали, она отсидела три года. Бедная, а ведь она ни в чем не виновата.

— А вы уверены в этом?

— Голову даю на отсечение! — эмоционально воскликнул Наугольных. — Она же чемпионом была, призов у нее столько!

— Почему же ее обвинили?

— А вот такие и обвинили… Знаете, Александр Борисович, я бы провел собственное расследование, будь на то моя воля.

— Ну допустим, вы начали расследование. Чтобы усомниться в справедливом решении суда, нужны основания. А к ним — доказательна база. Это так, упрощенная схема. У вас есть основания? — Турецкий облокотился на согнутую в локте руку и с интересом уставился на фотографа. Тот важно сдвинул свои причудливые брови и назидательно поднял палец.

— Профессионализм Анны — раз. Безукоризненная репутация — два.

— Позвольте вас перебить. Насколько я знаю, на соревнования собрались профессионалы, именитые участники. А что вы имеете в виду, сказав о репутации?

Наугольных замолчал, подвигал своими бровями и решительно брякнул:

— Среди стрелков один был выпивший. Вот на него прежде всего и падает подозрение.

— Имя назвать можете?

— Теперь уже что? Даже если назову, столько лет прошло. Кто докажет?

— Хорошо, не говорите. Я и сам знаю. Белобров.

Наугольных изумленно вытаращился на Турецкого.

— Ничего себе! Ну, раз вы знаете, мне только остается подтвердить.

— Основания у вас веские. А как насчет доказательной базы?

— Один сотрудник мне говорил под большим секретом, что тогда из вещдоков пуля пропала. А через три дня всплыла. Знаете, что за пуля? Которую извлекли из тела покойного. Естественно, она была идентифицирована криминалистом, и тютелька в тютельку соответствовала тем пулям, которые извлекли из мишени. Если бы я проводил следствие, задался бы вопросами: а) почему пропала пуля? б) кому это было выгодно? в) если пуля всплыла, то та ли это пуля? И знаете, что бы я ответил? Что пропавшая пуля отличалась от предыдущих шириной трасс. То есть она была выпущена не из оружия Гущиной. Вот и доказательная база.

— Откуда такая осведомленность?