Грязная история

— Оба пункта разделяет всего сотня метров. Когда здесь загрохочут три грузовика и поднимется вся эта кутерьма, часовой точно проснется и пожелает узнать, что происходит. А потом поднимет всех по тревоге.

— Что вы предлагаете?

— Пускай только одна группа подойдет к посту Махинди — не важно, Молот или Наковальня, а на рассвете Копье и вторая группа одновременно начнут прорыв. Тогда будет все равно, какой шум тут поднимется.

— Да, это разумно. Есть другие точки зрения?

— Что мы сделаем с угазийцами, когда они сдадутся? — полюбопытствовал Райс.

— Оставим до прихода основных наших сил, это их дело. Помните, они выступают сразу после нас.

На словах все выглядело проще пареной репы.

Глава 4

Следующие два дня Кинка в лагере не было. Официально он отбыл в Кавайду; по слухам — отправился в Фор-Гребанье на встречу с эмиром, поскольку тот пока не выполнил обещание усилить основной состав войска. Вернулся Кинк в среду, доставив партию снарядов для миномета, ящик бренди и новые приказы.

Можно подумать, эти приказы сочиняли специально на радость Гутару. Отныне нам не надо было ждать подкрепления, а следовало тотчас приступить к операции. «Тотчас» означало «в пятницу». Эмир нарочно выбрал священный для мусульман день, желая показать, что его действия получили благословение свыше.

Мы же возликовали при виде бренди.

До сих пор нам приходилось пить только кипяченую воду и пиво. Вечером, заглотав приготовленную на ужин тушенку, мы принялись угощаться бренди Кинка. К десяти часам навеселе были все, кроме Адриана Уилленса, — он только притворялся пьяным.

По-моему, кроме меня, обмана никто не заметил. В Джибути, Джубе и Кавайде мне довелось видеть, как Уилленс пьет, и это было незабываемым зрелищем. Остальные тоже, конечно, это видели, но я бизнесмен и за долгую жизнь привык очень внимательно следить за подобными мелочами. Знание того, как человек переносит спиртное, как то или иное количество выпитого сказывается на его характере и суждениях, просто бесценно. Как говорил отец: «Если хотите застать человека без штанов, сначала понаблюдайте, как он напивается».

Так вот, я наблюдал за Уилленсом, когда он пил, и он вообще не напился; во всяком случае, признаков опьянения не было видно. Разве что выражение лица и улыбка Уилленса становились чуть хитроватыми, да на язык он бывал чуть резче и язвительнее обычного, но и только. Уилленс был крупным, ширококостным мужчиной, очень спокойным и неторопливым, но мог похвастать отличной реакцией. По-моему, он мог перепить любого из нас, за исключением, возможно, Гутара и Кинка. Вместе с тем в тот вечер на лице Уилленса блуждала вялая улыбка, и он все время кивал, как идиот, когда один из ротных офицеров рассказывал тягомотную историю о жизни в Конго. И я смекнул, что Уилленс придуривается. Когда чуть позже он встал, покачиваясь, заплетающимся языком пробормотал какие-то извинения и нетвердым шагом побрел из-под тента, я окончательно убедился, что прав.

Я заметил, что Кинк недовольно поджал губы, и поймал взгляд Барбары Уилленс. Она чуть пожала плечами.

— Муж слегка отвык от выпивки, — сказала она по-французски.

— Может, у него приступ лихорадки?

Если Уилленс не притворялся, его поведение можно было объяснить только болезнью.

Она улыбнулась:

— У Адриана? Да он переболел всеми видами лихорадки, мистер Симпсон, помимо разве что гемоглобинурийной, и давно приобрел иммунитет. Об этом знают даже москиты. Нет, Адриану просто надо немного освежиться.

Она не вышла следом. За другим концом стола мадам Тропмен разглагольствовала о глупости африканских слуг — это было ее излюбленной темой. Миссис Уилленс, вздохнув, мученически закатила глаза.

— С этой женщиной пора что-то делать. — Барбара Уилленс перешла на английский. — Все эти полукровки одинаковы — с утра до ночи доказывают, как глупы чернокожие, поскольку от этого чувствуют себя белее.

— Я думал, она евразийка.

— Афроевразийка из Гвинеи. Понятия не имею, сколько процентов какой крови течет в жилах этой особы, но скуки от нее — на все сто. Скоро мы все просто свихнемся, так что это будет сумасшедший дом.

Миссис Уилленс говорила о том, что в пятницу, когда начнется операция, всем пяти женщинам предстояло переехать в домик у железной дороги. Я не стал защищать мадам Тропмен. Когда человек по-настоящему бесится из-за расовых комплексов, тут уж ничего не поделаешь. Я был уверен, что миссис Уилленс угадала во мне темнокожего и терпит только потому, что я говорю по-английски. Поэтому-то ее следующее замечание изрядно меня смутило.

— По-моему, глупо все время величать вас мистером Симпсоном. Вас ведь зовут Артур, не так ли?

— Да, миссис Уилленс.

— Зовите меня Барбарой. — Она вздохнула. — Думаю, все-таки мне лучше взглянуть, что там поделывает мой муж. Вы не станете возражать, Артур, если я попрошу вас проводить меня до нашей хижины?

— О, разумеется!