Грязная история

— Назвав вас докукой для нашего консульства, я изрядно смягчил краски. Не только нам, но и множеству государственных архивных учреждений пришлось тратить на вас время и энергию. В том числе и сотрудникам военного архива.

— Могу себе представить.

Вице-консул оставил мое замечание без ответа и, взяв другую бумагу, принялся вдумчиво, чуть ли не с восхищением ее изучать.

— Британская армия иногда присваивает себе довольно странные полномочия. — Он пожал плечами. — Пожалуй, я бы назвал их патерналистскими. Она ревностно блюдет интересы своих и проявляет удивительную заботу и терпимость даже в отношении гражданских жен военнослужащих. Поэтому она сочла необходимым помочь женщине с ребенком, то есть вашей матери и вам. Рита Фахир получила пенсию, а вас отправили в Англию и дали возможность учиться в хорошей школе. За вашу учебу, как вам, вероятно, известно, платила благотворительная Ассоциация в поддержку офицерским семьям, но делалось это с подачи армии. Сомневаюсь, что правление Ассоциации уведомили о вашем статусе незаконнорожденного.

— Этого не сделали, поскольку я им не был!

— Тут не о чем спорить.

— Но если я не являюсь британским подданным, может, вы объясните, почему меня послали учиться в Англию с британским паспортом?

Вице-консул вновь порылся в папке:

— Вы имеете в виду документ, выписанный вам в Каире в 1919 году? Это был не паспорт. Армейский капеллан представил необходимые сведения и получил бумагу, дающую лишь право на проезд и посещение школы Англии.

— Однако там указано, что я являюсь британским подданным.

— Да, указано, но не думаю, чтобы капеллан особенно вникал в этот вопрос. — X. Картер Гэвин вздохнул. — Собственно, если бы все эти годы в Англии, Египте и здесь, в Греции, вы вели нормальный образ жизни, вопрос о вашем подданстве, я уверен, вовсе бы не возник. То есть вас так и продолжали бы считать британским подданным.

— С полным на то основанием. — Я решил прижать его к стене. — Иначе с какой стати мне выдали британский паспорт в 1928 году?

— Вы получили его на основании свидетельства о рождении. Так же дело обстояло с его продлением через пять лет в Каире, а потом в Лондоне и Бейруте. Это продолжалось до вашего ареста в Лондоне в 1955 году, ибо лишь тогда впервые возник вопрос о подданстве. Принимая все это во внимание, я бы сказал, вам потрясающе везло.

— Ничего себе везло!

Я рассмеялся, желая показать, что меня это оскорбление только насмешило, но получилось не очень убедительно: мой смешок невольно окрасили нотки горечи, возмущения и других, не слишком добрых чувств. X. Картер Гэвин побагровел и, казалось, вот-вот разразится гневной тирадой, но сумел вовремя совладать с собой.

— Короче говоря, — наконец бросил он, — я намерен выставить вас из консульства. Но сначала, мистер Симпсон, я сделаю так, чтобы вы сюда больше не вернулись. Исключительно с этой целью я поведаю о том, что́ на данный момент известно о вашей персоне мне, равно как британскому консулу в любой другой стране, если он пожелает заглянуть в ваше дело.

— Мне это безразлично, — обронил я, но остался. Что именно они успели разнюхать, могло оказаться важным.

— Начну с вашего досье в Интерполе.

Вот это мне уже не понравилось. Понятно, в этих интерполовских досье собраны лишь всякие домыслы международной полиции, но если к ним отнесутся всерьез, я хлопот не оберусь. Я знал, что у афинской полиции нет копии моего досье, поскольку я не давал ей повода запрашивать его у Интерпола и мой вид на жительство в Греции еще действовал. Но если этот проклятый любитель совать нос в чужие дела вздумает показать им свой экземпляр, мне тут станет чертовски паршиво.

— История эта тянется давно, — заметил вице-консул, листая мое досье. — За это время вы перепробовали самые разные профессии, были журналистом, переводчиком, шофером, официантом, издателем и гидом. А чем вы занимаетесь сейчас?

— Я шофер-гид. У меня есть лицензия и автомобиль, на котором я вожу туристов.

X. Картер Гэвин оставил это без комментариев.

— В 1930 году, как я вижу, вы занимались ресторанным бизнесом в Каире.

— Да, управлял рестораном своей матери.

— Это заведение принадлежало ей лишь частично. После смерти госпожи Фахир вы продали его втайне от остальных партнеров по бизнесу. И покупатель ресторана обвинил вас в мошенничестве.

— Он отозвал свое обвинение.

— Верно, но лишь после того, как полиция позволила вам урегулировать сделку. На следующий год, опять-таки в Каире, вы купили право партнерства в мелком издательском бизнесе.

— Правильно. Мы распространяли иностранные журналы и периодику. Здесь что-нибудь не так?

— Нет, но вы издавали и кое-что еще, не правда ли? Тут собраны сведения о том, что в действительности вы обеспечивали порнографической продукцией рынки стран, говорящих на испанском и английском.

С этим обвинением мне уже приходилось сталкиваться.

— Совершеннейшая ложь!

— Эта информация в пятьдесят пятом году была предоставлена Интерполу Скотленд-Ярдом. К тому времени у них скопилось на вас очень много материала, мистер Симпсон. Неужто все это сплошная клевета?