Грязная любовь (СИ)

— Ты предсказуема. Идеальный боец и никчёмный разведчик. Жаль, мама не разрешила приучать тебя к боли. Не езди больше по округе — спалишься. Нас ищут, ты помнишь.

— Мы должны знать, кто живёт недалеко от фермы, — неуклюже парировала.

— Тётка, каждый год рожающая по ребёнку, — Юлька загибала пальцы. — Мужик, который скончается на днях, с тремя сыновьями. Богатенький озабоченный буратинка, выжигающий на теле каждой своей любовницы клеймо. Не волнуйся, они все слишком заняты своими делами и не заметят нашего появления.

— Когда ты успела?

— Я умею быстро крутить педали.

ГЛАВА 20

После этого разговора я перестала ощущать себя старшей сестрой. Теперь я просто орудие в руках Юльки. Она знает больше, чем говорит. И подготовлена лучше, чем я. Выпытывать у неё подробности — бесполезно. Кататься по окрестностям тоже. Вот теперь я точно ничего не могу сделать. Не потому, что фантазия закончилась, а потому что я так хочу. Я устала. Действительно, устала. И впервые в жизни пожалела, что у меня нет пениса. Зима будет долгой и суровой, если верить народным приметам, но мы за это время сможем отдохнуть.

— Ты готова? — Юлька разбудила меня на рассвете, не предупредив заранее о своих планах.

— К чему? — с трудом открываю глаза и пытаюсь разглядеть в темноте её лицо.

— К возвращению домой, — пафосно отвечает мне.

Вскакиваю с кровати и возмущаюсь:

— Какого чёрта? Октябрь только начался. Днём можно без курток ходить.

Дядя Алека оставил нам не только дом, кучу еды и кур, но ещё и комплект отсыревшей, но вполне годной одежды. Мужской. Но тем лучше — в ней мы будем меньше привлекать внимание.

— Ночами вторую неделю заморозки. В их бараках нет отопления и тёплых одеял тоже нет. Они уехали, я не сомневаюсь.

— Юль, ты слишком торопишься, — сжала её руку со всей силы. — Они могли задержаться из-за нас. Нельзя торопиться.

— Не хочешь ехать — оставайся здесь. Я хочу как можно быстрее узнать содержание папиной инструкции.

— Но ты же сама не хотела вскрывать его тайник, — у меня почти закончились аргументы.

— Хотела. Но не могла.

— У нас всё хорошо, одумайся. Папа велел терпеть до тех пор, пока не станет совсем плохо.

— Но он не думал, что нам придётся перебраться в другое убежище. Алис, наши бывшие соседи совсем одичали. Они могут спалить дом и тогда всё пропало. Ты уверена, что военные запрут дом перед отъездом?

Значит тайник в доме. Забавно, я полагала, что папа закопал его где-то у забора. Ехать сейчас — действительно опасно, но и ждать дольше нельзя. Деграданты не станут палить дом до тех пор, пока не вынесут из него всё ценное. Снимут ламинат с пола, чтобы пустить его на обогрев. Разберут лестницу. Это займёт около двух недель. А потом они просто утроят пожар. Им не нужно свободное жильё по соседству. Им не нужны новые друзья и новые соседи, которые рано или поздно заселятся в опустевший дом.

— Я готова, — расчёсываю волосы и одеваюсь одновременно.

— Отлично. Я приготовила нам бутерброды. Позавтракаем по дороге.

Бутербродами Юлька назвала странную конструкцию из разрезанной варёной картошки и куриного мяса. Петухи так и не нашлись, так что рассчитывать на яйца и прибавления в курином семействе не приходится.

— Жаль, соли нет.

— Без соли тоже вкусно.

Мы должны подъехать к нашему бывшему дому после захода солнца. Юлька идеально просчитала время. Две девушки на велосипедах, одетые в мешковатую, мужскую одежду, совсем не привлекали внимание. Мы ехали прямо по трассе, и первое время я дёргалась из-за каждого, проезжающего мимо автомобиля. А потом поняла — все принимают нас за подростков, катающихся со скуки. Только военных могли заинтересовать наши персоны. Но военные покинули базу…

— Тсс, — Юлька приложила палец к губам, бросила велик на обочине, и нырнула в придорожные кусты.

Я последовала за ней, стараясь не отставать — не хватало ещё потеряться в темноте.

— Пригнись и не высовывайся, — сестра плюхнулась в грязную лужу, потянув меня за собой. — Нужно осмотреться.

Минут пятнадцать мы вглядывались в сумрак ночи, глаза привыкли к темноте и вскоре стали чётко различать окружающий пейзаж и контуры дома, возвышающегося за забором.

— Здесь нет никого, — зубы стучат от холода.

— Ладно, пошли, — Юлька будто бы не чувствовала дискомфорта от промокшей одежды.

Как две тени мы прошмыгнули по кратчайшему пути к забору и очень медленно пошли вдоль него. В паре метров от калитки Юлька остановилась и начала руками раскапывать землю.

— Что ты делаешь? — прошептала я, оглядываясь по сторонам.

— Калитка заперта.

Военные всё же не стали оставлять дом на растерзание соседям. Ещё пара минут и в руках сестры оказались три заржавевших от времени ключа.

— Идём.

Немного возни с замком, который отказывался подчиняться пролежавшему несколько лет в земле ключу. Еле слышный скрип калитки и мы во дворе. Ещё раз оглядываемся, заходим внутрь дома. Юлька в этот раз не замечает разгром, как ни в чём не бывало, перешагивает через остатки мебели и раскиданные вещи, спускается в подвал и начинает простукивать стены.

— Зажги свечи, — она не просит — приказывает.