Грязная любовь

Его дыхание ласкало мою кожу, а спустя еще мгновение его рот остановился на моей шее, чуть выше, где бился пульс. Я еще больше запрокинула голову. Он снова опустил руку к бедрам, покусывая и пощипывая мою шею. Его пальцы вдруг оказались внутри меня, и я застонала.

– Обожаю звуки, которые ты издаешь, когда возбуждаешься, – прошептал Дэн мне прямо в ухо, движением пальцев вырывая еще один стон из моего горла. – Люблю, как ты становишься влажной для меня – как сейчас. У меня еще никогда не было женщины, которая отвечала бы мне так, как ты.

Несколько секунд я ощущала его пальцы – и вот уже дрожу, чувствуя, как оргазм сотрясает мое тело. Дэн продолжал дразнить меня, подводя к грани медленными ласками, выводя губами влажные узоры на моей коже. Когда он вытащил пальцы, я чуть не задохнулась. Он снова коснулся меня – легкое прикосновение подушечкой пальца, сменившиеся более энергичными круговыми движениями. Моя спина изогнулась дугой.

Дэн ненадолго меня оставил, затем вернулся. Он еще шире раздвинул мне ноги, и я почувствовала его дыхание, в этот раз не на шее, а на животе.

Мышцы напряглись помимо воли, и я выпрямилась.

– Нет.

Он погладил меня по ногам.

– Расслабься. Все в порядке.

– Нет, Дэн. Мне нужно, чтобы ты остановился, когда я скажу «нет». Мне нужно знать, что ты это сделаешь.

Я отодвинулась от него и подняла руку, чтобы сдернуть бандану с глаз, но Дэн меня остановил. Несколько секунд мы так и сидели, пока я, дрожа, не опустила руку. Его тень упала мне на лицо, на миг поглощая тоненькую полоску света.

– Элли, я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь, обещаю.

Я кивнула. Прошло еще мгновение, после чего он вернулся к тому, чем занимался до этой паузы, но мне потребовалось время, прежде чем я снова смогла расслабиться под его прикосновениями. Он не спешил, делал все медленно, позволяя мне привыкнуть к нему заново. Он ласкал мое тело руками, шепча мне в ухо ласковые слова и слегка покусывая мне кожу зубами. Я снова почувствовала, что возбуждаюсь. Он что-то рисовал языком на моей ключице до тех пор, пока я наконец не сделала прерывистый вздох.

Все куда-то отступило, остался только он. И он означал ликование, радость, удовольствие, забытье, вечность. Это был секс, но в нем было чувство близости – опасное чувство, от которого я пыталась отгородиться, но отказать себе испытать его не могла.

Когда наступил оргазм, я произнесла его имя. Всхлипнув, я вздохнула и на выдохе снова произнесла его имя. Он прижал руку к пульсирующему от оргазма треугольнику между бедер и держал ее так, пока удовольствие заполняло мое тело, подобно водному потоку.

– Что в тебе есть такого? – прошептал он мне на ухо, пока мое тело продолжало сотрясаться. – Я никак не могу тобой насытиться.

Дыхание словно застряло у меня в горле. Слов не было. Как и ответа на его вопрос. Я сама этого не понимала. Это вызывало страх. Впрочем, я ведь боюсь кататься на американских горках, но это меня не останавливает.

Новые привычки приобретаются так же легко, как тяжело расстаются со старыми. Дэн понемногу становился привычкой. Образно выражаясь, сантиметр за сантиметром. Если мы не встречались, то общались по телефону. Он слал мне днем смешные эсэмэски и электронные письма, а поздней ночью присылал мгновенные сообщения похотливого, но не обидного содержания, читая которые я и смеялась, и вздыхала.

Секс был фантастический – разнообразный, необузданный. Неторопливый и волнующий – я одновременно его и ждала, и боялась. Я сказала ему, что готова зайти далеко, пока он будет со мной, но, наверное, это была бравада. Но Дэн и правда открыл для меня нечто новое, то, чего раньше я себе не позволяла. Так произошло просто потому, что он сумел заставить меня захотеть это новое испытать. Я сказала ему мое настоящее имя. Я отдала ему свое тело. Но я не могла отдать ему всю себя. Кое-что я продолжала держать при себе, и, если он и чувствовал мою сдержанность, как и то, что я продолжала от него что-то утаивать, он не настаивал на том, чтобы я это раскрыла.

Я всегда ездила к нему и никогда не приглашала к себе. Мне не хотелось объяснять, почему у меня такая простая мебель, почему в моем доме все отделано в скучной цветовой гамме или почему у меня нет семейных фотографий. Мне не хотелось рисковать и позволить ему услышать сообщения матери. Мне не хотелось впускать его в свой внутренний мир больше, чем я уже это сделала.

Пока Дэн не настаивал, я его не чуждалась. Так мы и продолжали общаться, наслаждаясь царившей между нами приятной атмосферой, и я стала притворяться, что на самом деле все не так уж и важно, как можно подумать. Так прошли три недели или около того, в течение которых он столь ненавязчиво вошел в мою жизнь, что я даже стала жалеть о том, что не могу забыть своей прежней жизни.

Я все помнила. Бывали дни, когда я думала, что так лучше, но бывали дни, когда я думала наоборот, но каждый раз, когда я решала просто перестать отвечать на его звонки, он что-нибудь говорил или делал, что-то доказывающее мне глупость подобного поведения.