Грязная страсть

Так запуталась в хитросплетении их внутренних взаимоотношений между мужчинами и женщинами, что готова уже выгь. Как женщина в здравом уме добровольно могла отдать власть над своей жизнью незнакомому мужчине? И как это понимать: “У него подопечных много, значит он уважаемый и надёжный"? Что это за показатели благосостояния? В голове не укладывалось. Я бы не смогла всё нажитое непосильным трудом отдать в распоряжение мужчине! И пусть, как уверял манаукец, у них не принято разорять своих подопечных, а наоборот, заботиться о приросте их богатства, о том, чтобы женщина ни в чём себе не отказывала и жила в достатке. И при этом никакой сексуальной подоплёки. Скорее семейные отношения между родственниками. И почему подопечные выбирают себе покровителей сами, почему не родители за ними присматривают? Хотя тут я могла понять. Моему отцу скажи, чтобы присмотрел за моим приданым, так по миру пустит, причём умудрится сделать это дня за два. Совершенно неподкованный в экономическом плане человек. Содержать родителей моя прерогатива, которую я сама добровольно взвалила на себя, чтобы никто и пальцем не ткнул, что живу в роскоши, а родители в нищете. И тут всё добровольно, с пониманием всей ответственности, с щенячьей радостью. А в чём подвох?

И именно его я пыталась найти, когда шла в санузел. Хорошо и складно пел манаукец, да только не складывалась у меня картинка. Фаворитка вот например — вроде и аналог жены, да только что же это за любовь, когда и кольца на пальце нет и контракта, чтобы в случае чего в суде отстаивать свои права. Я не понимала этого и меня не устраивала такая позиция. Я не хотела быть чьей — то фавориткой, даже номинально! Чтобы там и ни утверждал Аранк. Я его не выбирала! Между нами просто секс и выгодная сделка. Ничего серьёзного!

Что случилось в следующий момент, я толком и понять не могла. Вот я смотрю на Эйверли, с которым случайно столкнулась, а он придержал меня, и вот он уже прижат к стене, а меня заслонила от него широкая спина Аранка.

— Ты кто такой? — Гневный рык, от которого некоторые посетители ресторана разбежались врассыпную, прочь от взбешённого манаукца. — Вы куда смотрите? — Это уже досталось моим телохранителям.

— Ши Голдар, это мой коллега, господин Эйверли, замдиректора департамента по добыче сырья “СкайИндастри Групп”.

Я взяла себя в руки, а заодно и ситуацию под контроль, выходя из-за широкой спины манаукца, чтобы лицезреть испуганное лицо коллеги, прижатого телохранителем Аранка к стене. Лицо бледное, ртом хватает воздух. Милая картинка, приятно греющая душу. Как он там говорил, я ещё пожалею? Но, видимо, пока жалеет он, а не я. Получилось, на правильную лошадку поставила. А раз Ной сам решил поговорить, значит что-то с этим астероидом не всё чисто. С чего бы ему так упорствовать, ведь всем в компании ясно, что продажа “Джи—20018” дело решённое.

Мои телохранители подоспели как всегда вовремя, только попросили манаукцев отступить от Ноя, который тут же поправил пиджак и так взглянул на меня, словно это я приказала его пришпилить к стенке.

— Госпожа Рысь, я хотел бы с вами поговорить наедине, — без предисловий заявил Эйверли.

— Она занята, — вместо меня ответил Аранк и опять слишком ревниво оттянул меня от коллеги, крепко прижимая к себе спиной. Я даже наступила ему каблуком на ботинок, чтобы отцепился и вспомнил о нашем разговоре за столом, но Аранк словно не чувствовал боли, лишь приподнял легонько и поставил на пол, убрав свои ноги от меня подальше.

Поговорить нам всё же стоило, это и ежу понятно, только, видимо, не манаукцу, поэтому и ответила Ною:

— За ужином, если вас устроит. А сейчас я на самом деле занята.

Развернувшись к Аранку, хотела выдать гневную тираду, да еле сдержалась, лишь елейно попросила:

— Ши Голдар, дорогой, отпустите меня, мне очень надо туда, куда я так и не дошла.

Усмехнувшись, Аранк сам проводил до дамской комнаты, куда меня чуть ли не втолкнул, не слушая моего гневного шипения. Масштабы моего бедствия налицо.

Аранк непробиваемый собственник! Пора уже разобраться, что там за фаворитки манаукские такие и как избежать этой участи. Потому как такого поведения я терпеть не намерена!

— Оливия… — позвала я помощницу, когда умылась и вроде бы успокоилась.

— Да, госпожа Рысь, — отозвалась она через секунду натянутой тишины.

— Оливия, — повторила я, не зная, почему так хочется пожаловаться ей на манаукца. В жизни не жаловалась никому, а тут язык так и чешется, словно мне не тридцать два, а лет пять!

— Что-то случилось, госпожа Рысь? — прозорливо уточнила секретарь, а я вздохнула. Случилось! Не то слово! Глупость моя случилась!