Грязная тайна

Сажусь на краешек ванны, шумно вздыхаю. Наверное, я впервые за весь день почувствовала себя не такой одинокой.

Накопившаяся эмоциональная усталость тяжелым грузом давит на плечи. Тонкая корка льда, которая не так давно казалась сверхпрочной, — теперь трещит под ногами. В какой-то момент я просто ухожу под воду. Тону в своем горе, захлебываюсь от невозможности что-либо исправить. Испытываю злость, вину, отчаяние и беспомощность. Все то, что так тщательно пыталась в себе заморозить.

Спохватываюсь, когда воды набирается больше, чем нужно. Встаю на ноги, пошатываюсь. Умываю лицо и вытираюсь полотенцем.

Наверное, нужно поблагодарить того, кто привнёс каплю яркой радости в этот хмурый полный черноты день.

Открываю мессенджер, проверяю, когда Медведь был в сети. Почти два часа назад. Недолго думая, я пишу ему короткое сообщение: «Спасибо». Он не отвечает и не читает. Но я и не жду. Возможно, Миша не хочет. Он наверняка обижен и расстроен моим поведением.

Засыпаю я на удивление быстро и легко. Мне снится дедушка в больничной палате. Я прихожу к нему в гости, беру за руку. Он открывает глаза и открыто мне улыбается. После этого сон прерывает резкий звонок будильника.

Я беру телефон, проверяю сообщения. Медведь прочитал мою благодарность, но оставил без ответа. Разочарование исчезает так быстро, как и появилось. Он не обязан. Теперь уже.

Перед учёбой у меня четыре часа смены в кофейне. Я переодеваюсь в рабочую одежду и прошу напарницу приготовить мне что-нибудь крепкое и бодрящее. Во рту горчит, в груди по-прежнему кровоточит сердце. Затем я натягиваю на лицо дежурную улыбку и приступаю к обслуживанию клиентов.

Время тянется мучительно долго. Я думала, что, загрузив свой график под ноль, легче переживу утрату близкого человека. Не будет и свободной секунды на размышления, воспоминания и переживания. Но я в очередной раз ошиблась. Улыбаться тяжело, собраться почти нереально.

— Алиса, — окликает меня Таня. — Тебе звонят.

Клиент нетерпеливо отстукивает картой по стойке и ждёт свой заказ. Мне хочется мигом сорваться с места и ответить за звонок, но приходится завершить начатое.

— Тань, умоляю, прикрой меня ненадолго, — чуть позже прошу коллегу.

Девушка кивает. Я хватаю куртку, телефон и вылетаю на крыльцо. Как и прогнозировали — всю неделю на улице плюсовая температура. От недавнего выпавшего снега не осталось и следа — даже лужи и те высохли.

Смотрю на дисплей, вижу пропущенный звонок от Медведя. Он не любит переписки, поэтому решил позвонить.

Набираю его номер. Жду три гудка. Затем слышу спокойный низкий голос, от которого во много раз подскакивает пульс и появляются мурашки.

— Привет, — здороваюсь с Мишей.

— Здравствуй, Алиса. Как ты?

Вдох-выдох. Хочется выпалить всё, как есть! Например, что мне безумно его не хватало. Всё это время.

Я отчаянно боролась с собой и держалась так долго, как только могла. Мам, честное слово. Прости, что в очередной раз тебя подвела.

— У меня умер дедушка, — говорю подрагивающим голосом.

— Я в курсе.

Не уточняю откуда он узнал. Все и так очевидно.

— Спасибо за цветы и сладости. Я совершенно не ожидала. Мог бы и предупредить, потому что бедный курьер стоял под дверью двадцать минут и старательно убеждал меня в том, что он никакой не маньяк.

Басаргин усмехается и щёлкает зажигалкой. Подумать только, теперь нас разделяют сотни километров!

— Ты сам выбирал цветы? — спрашиваю нервно. — Они шикарные!

— Честно говоря, нет. Не сам. Попросил помощницу.

— Ясно. Она… молодая?

— Примерно моего возраста.

Медведь не оправдывается. Конечно же, нет. Он предлагал уехать вместе с ним. Рискнуть, попробовать. Теперь я не имею никакого права интересоваться глупыми вопросами.

— Лиса, я знаю, что сейчас тебе не помогут никакие слова по типу: «держись», «соболезную» или «время лечит»...

— Это банально, — улыбаюсь в ответ.

— Да. По крайней мере, меня жутко бесило.

— Думаю, меня бы тоже.

Губы подрагивают, к глазам подбираются слёзы.

— Ты умница, — произносит Медведь. — Позаботься о себе. Возьми выходной, больничный. Что угодно. Не взваливай на себя то, чего ты сейчас не сможешь вынести в одиночку.

Все же начинаю плакать, потому что он прав. Я рано вышла на работу. Слишком рано. Как ни в чем не бывало улыбаться клиентам и желать им хорошего дня — невыносимо. Я пока не знаю, как взаимодействовать с миром, потому что мой — полностью разрушен.

— Как ты переживал смерть сестры, Медведь?

Он затягивается сигаретой. Я слышу каждое его движение. Идут секунды, минуты. Миша рассказывает. Честно, откровенно. По живому. Замкнулся в себе, никого не хотел видеть. Одному человеку нужно выговориться и излить душу, а другому — пережить боль в себе. И то, и другое — совершенно нормально. Я слушаю его, затаив дыхание. И понимаю, что мне безумно не хочется, чтобы наш разговор когда-либо заканчивался.

— Прежде всего спроси себя: что ты можешь сделать на земле для человека, который ушёл? — задает вопрос Басаргин.

Я крепко задумываюсь.

— Что сделал ты?