Грязная тайна

— У меня есть чёткие и устоявшиеся представления о том, что должен делать мужчина, — произносит Медведь, прежде чем скрыться в ванной комнате. — Если какую-то биологическую функцию он перестает выполнять — то теряет свою сущность и деградирует.

— А если женщина перестает выполнять свою биологическую функцию?

— Две минуты. Я искупаюсь и договорим.

Я прохожу на кухню и начинаю хозяйничать в холодильнике. Достаю яйца, готовлю омлет с овощами. По сути, здесь больше ничего и нет.

Когда завтракаем, я наблюдаю за кружащими в окне снежинками. Смотреть за ними с высоты — особый вид удовольствия. Мне нравится находиться в этом городе, в этой квартире и с этим мужчиной. Как будто картинка будущего немного прояснилась. Раньше она была совсем неясной и мутной. Теперь, по крайней мере, видно дорогу.

Разговор о биологической функции женщины я стараюсь не трогать. Болтаю обо всем, что приходит в голову. Иногда осекаюсь и пытаюсь начать, но затем трушу. Это болезненная тема. Мне только двадцать, но я бы очень сильно хотела родить ребёнка.

Медведь просит собираться — на сегодняшний день у нас грандиозные планы. Ещё вчера Миша должен был работать как минимум до обеда, но из-за меня ему пришлось подкорректировать график. И это так ценно! Знать, что мужчина дорожит тобой, твоими чувствами и совместно проведенным временем.

Мы подъезжаем к зданию прокуратуры и останавливаемся на парковке. Миша звонит помощнице и просит её выйти. Спустя пять минут она появляется на крыльце. Симпатичная, высокая. Угольно-чёрные волосы, худощавая фигура. Обтягивающая юбка, расстёгнутая на верхние пуговицы рубашка и накинутая на плечи куртка.

Басаргин достаёт из бардачка какие-то документы, но при этом не удерживается, чтобы не потрогать мои коленки.

— Помощница стоит на морозе в тонюсеньких чулках, — укоризненно качаю головой. — И, возможно, на ней отсутствуют трусики. Простудится, пока тебя дождётся.

Медведь усмехается, когда видит в моих глазах жгучую ревность. Он выходит на улицу, достает пачку сигарет. Я никогда не любила табачный дым, но кайфую, глядя на то, как сексуально затягивается им Басаргин.

Едва помощница замечает начальника, как тут же начинает открыто улыбаться. Выпрямляет спину, поправляет длинные волосы. С первой секунды вызывает у меня раздражение. Я прилипаю к лобовому стеклу, когда за ними наблюдаю.

Медведь вручает девушке документы, дает указания. Разговаривает недолго — где-то две минуты. Затем выбрасывает окурок в урну, помощница стреляет в него глазками и, виляя тощей задницей, поднимается по ступеням.

— Всё, едем в книжный, — сообщает Миша, вернувшись в машину.

— Сексуальная у тебя помощница.

— Не обращал внимания. На работе я прежде всего смотрю на профессиональные качества. С этим у Лилии пока сложно, поэтому я ей не доверяю — поручаю какую-то мелкую работу. На себя взваливаю гораздо больше, чем мог бы.

— И что ты ей поручаешь? Выбрать цветы для девушки?

— Например, да.

— Не хочешь сменить на более умненькую, но чуточку страшненькую? — спрашиваю, сцепив зубы от ревности.

Медведь находит мою руку, переплетает наши пальцы. Целует тыльную сторону ладони и неотрывно смотрит на дорогу.

— Если тебе станет немного легче, то Лилия замужем и воспитывает двоих детей.

— Спасибо, легче не стало, — фыркаю в ответ. — Когда это брак или отношения сдерживали людей от измены?

Наш день пролетает молниеносно. Не знаю, виной всему жуткие пробки, в которых мы стоим по несколько часов, или тот факт, что с любимыми людьми время априори идет быстрее?

Мы покупаем много хорошей и правильной литературы в книжном магазине. Расплачивается, конечно же, Медведь. Мне неловко, потому что книги стоят бешенных денег.

Затем мы гуляем по центру города. Медленно, ступая по недавно выпавшему хрустящему снегу. Вокруг невероятно красиво в преддверии новогодних праздников. Блестят огни, подсвечиваются витрины. В воздухе царит особое настроение, окутанное волшебством.

Миша предлагает поужинать в ресторане, но я тяну его домой. По дороге заезжаем в супермаркет, покупаем продукты. Ужинаем при свечах, которые я прихватила с верхней полки магазина.

Выпив немного вина, я выключаю свет и опускаюсь перед Басаргиным на колени. Тяну вниз молнию, обхватываю губами его член. Слышу шумный стон, чувствую нетерпение в каждом движении. Мы занимаемся сексом у большого панорамного окна на высоте двадцать четвертого этажа. Страшно, сжимаются внутренности и то и дело перехватывает дыхание, но острые эмоции пронзают насквозь.

Рано утром мне приходится проснуться от настойчивого звонка будильника. Это означает, что пора возвращаться домой.

На вокзале огромная толпа людей. Мы стоим с Медведем, прижавшись друг к другу. Одной рукой он держит мой рюкзак, другой обнимает за талию и защищает собой от всего мира.

Времени до подачи поезда осталось всего несколько минут. Целую его в шею, он греет теплым дыханием мои окоченевшие руки. Сердце сжимается и громко бьется.

— Послушай, Миш. По поводу биологической функции женщины… Я думаю, что ты должен знать, прежде чем начинать со мной жить.

— Валяй.