Пожалуй, это была одна из немногих вещей, за которые Изольда была благодарна своей матери.
Ещё год назад на подобных праздниках Изольда испытывала энтузиазм, любопытство и волнующее ожидание чего-то прекрасного. Чего-то, выраженного энергичной праздничной музыкой, улыбками, смехом, танцами и флиртом участников праздника.
Сегодня она видела лишь мишуру, фальшь во взглядах, напыщенность начальников, угодливость подчинённых. А от весёлой танцевальной музыки у ней начинала побаливать голова.
Её лицо было закрытым и холодным. На Хованского Изольда вообще глядела сузившимися глазами, словно прицельно стреляя режущими ледяными стрелами.
Мать сделала ей замечание:
— Изольда, хватит быть такой злой! Если тебе не нравится, бери такси и езжай домой! У меня от твоего лица голова болит!
— Давай я её отвезу, дорогая, — вежливо предложил Хованский. — Этим таксистам никакого доверия. Отпускать дочку одну ночью — большой риск!
«Ах ты ж урод», — подумала Изольда.
Её взглядом можно было заморозить Северный Полюс и мать опять скривилась. Хованский погладил жену по руке, и та благодарно на него глянула. Изольда поняла — сейчас Наталья согласится. Оставаться с отчимом наедине девочка не хотела.
Слишком многое может пойти не так. Она ещё не была готова.
— Я не хочу домой, — через силу улыбнулась Изольда. — Я постараюсь тебя порадовать, мамочка!
Изольда скривила губы в оскал, подобный улыбке, заставив мать вздрогнуть и поморщиться. Осознав, что притворяться улыбаться у неё выходит плохо, а привычное ледяное лицо тут не сработает, Изольда сделала по-другому.
Она повернула стул так, чтобы не видеть Хованского. И нырнула в воспоминания, чтобы уйти от происходящего. Она стала вспоминать отца, его сильные добрые руки, его подарки, общение с ним. Она вспоминала бывшую подругу Ксению, их с ней разговоры, их шутки, их наивные и мечтательные планы на жизнь. У Изольды были сейчас новые подруги — но они просто подчинялись ей, были фоном, свитой, побегушницами. На них она отрабатывала свои приёмы управления и влияния… Такой, как Ксения в её жизни больше не было. И отца в её жизни больше не было.
Но были воспоминания о них.
Лицо Изольды разгладилось. Стало мечтательно-добрым. Её глаза засветились внутренним светом.
Она нырнула так глубоко, что не сразу осознала происходящее, когда мать потрясла её за плечо.
— Изольда! Не будь невежливой! — нервно пробормотала Наталья, и сразу угодливо ответила в другую сторону. — Она у меня такая закрытая, вся в себе!