Грязная жизнь

Дмитрий говорил ей, что в столице объявился неведомый зверь, а не человек. Он подмял под себя часть Москвы. Его боятся, уважают и ненавидят. И никто не знает, кто он такой. А Ксения знает. Уже знает. Этот зверь – Мирон.

– Давай попробуем?

– Не надо. – Ее обуял панический ужас.

– Хорошо, уговорила.

Ксения поймала себя на предательском желании облобызать его в знак благодарности. Да, она в самом деле целиком в его власти. И он это понимает.

– У тебя нет мужика – я знаю это. И знаю почему. Ты можешь быть только подо мной.

И это правда.

* * *

Сопох куда-то исчез. Три дня о нем ни слуху ни духу. Вроде как в офис к Кружилкину, мать его так, отправился. А потом куда-то исчез. Твикс наводил о нем справки у Кружилкина. Да, он говорил с ним о делах, а потом куда-то уехал. И телохранитель с ним тоже отчалил.

Кружилкин дебил. Слинял куда-то почти на год. А ведь мог под ментовский пресс угодить, плевое дело. В потайном сейфе у него, у Сухого, «волына» с пальчиками этого кретина своего часа дожидается, а в могилке труп его телки черви жрут. Ментам наводку на него дать – враз сожрут. Но Сухой не торопился. Верил, выгорит дельце.

Как в воду смотрел. Объявился Кружилкин. Сопох тут как тут. Втер ему пару ласковых, и тот сразу же за Ксюху взялся. В момент бабу охмурил. Теперь они вместе живут. Совсем ее не узнать – как будто подменили. Мягче стала, к работе не то рвение. Видно, не слабо трахает ее Кружилкин.

Все хорошо. Только Сопох куда-то пропал. Неделя как он в потерях.

– Тут к тебе делегация. – В кабинет к нему втиснулся мордоворот с квадратным черепом и плоскими мозгами.

– Кто?

– Егерь какой-то.

Ничего себе какой-то. Это один из тех центровых «отморозков», которых подмял под себя какой-то крепко зашифрованный хрен. Организация у того хрена еще та. Только тронь, к примеру, Егеря, тут же вся толпа на тебя навалится. И тогда писец. С ними никто не хочет связываться. Даже солнцевские, и те песню этой «отмороженной» мафии ломать и не пытаются. Боятся, видно. И воры тоже. Дорогу им «отморозки» перешли, лишили многого. Но самих воров не трогают, в распыл не пускают. И это их вроде как устраивает.

Чего ему надо, этому Егерю?

Прежде чем впустить нежданного гостя, Сухой поставил по обе стороны от себя двух телохранителей с приведенными к бою стволами. Мало ли какие непонятки могут возникнуть.

В кабинет развязной походкой вошел коротко стриженный крепыш. Не спрашивая разрешения, плюхнулся в кресло, развалился, достал сигарету, но не прикурил. За спиной застыли два его «кожаных затылка». Понтуются пацаны – костюмы-троечки на них черные, воротнички белые. А сами совсем ведь только недавно из подвалов повыползали, шелупонь голимая.

– Базар у меня к тебе, Сухой, – небрежно бросил он.

Еще полгода назад Сухой и слышать не захотел бы об этом придурке. Но времена меняются.

– Говори, раз так. Можешь закурить.

– Кружилкина знаешь? – чиркнув зажигалкой, спросил Егерь.

– А тебе-то что?

– Интерес у меня к нему. Бабки он мне конкретные проплатил.

– А я здесь при чем?

– Наезжаешь ты на него, Сухой, бочку на него катишь.

– Это он тебе сам сказал?

– Да жалился, было дело. Он твое условие выполнил?

– Какое условие?

– Бизнесменшу твою охмурил? В постель затащил?

– Ну и...

– Теперь ты свое условие выполни. Ствол «замазанный» отдай. И фотку с его портретом.

– Вот оно что, – нахмурился Сухой. – Не могу.

– Чо, рамс?

– Не могу я отдать ствол, и все тут. Он не отвяжется от меня.

– Это не мои проблемы. Мои проблемы ствол забрать.

– Ничего не выйдет, – покачал головой Сухой.

– Не хочешь ты миром дело уладить, а зря!.. – сверкнул взглядом Егерь.

Отдать ствол – потерять Кружилкина. Он-то, может, и женится на Ксении. Но это уже будет его личная жизнь. Сухой утратит рычаги воздействия на него.

– Давай «стрелу» конкретно зарубим, чисто на стволах рамс разведем.

– Мочилова хочешь? – скривился Егерь. – Из-за какого-то задрипанного Кружилкина пацанов своих положить готов?

– И твоих положу из-за твоего задроченного Кружилкина.

Сухой подумал, что Егерь включит заднюю. Видно, не хочет он пальбы из-за какого-то «карася». Но нет, не отступил. Наверняка Кружилкин ему не хило отстегнул.

Егерь назначил место и время.

– Никаких тормозов – всю «пехоту» на тебя настропалю, – уходя, бросил он.

А это может быть и сто, и двести, и даже полтысячи стволов.

– Штакет, вали к Спице. Шепни ему, что сегодня вечером я буду у него, – велел Сухой одному из своих телохранителей. – Базар конкретный – «пехота» мне его нужна. Чем больше, тем лучше. О цене я сам с ним перетру.

Штакет исчез. За ним ушел Фибул – тоже с поручением. Если дело выгорит, то завтра у Сухого под рукой будет до двух сотен бойцов с «волынами».

* * *

Фибул выскочил из офиса фирмы, штаб-квартиры Сухого. На противоположной стороне улицы на автостоянке припаркован «Форд». Он сел в машину, завел мотор. Уже хотел ехать, когда увидел, как напротив входа в офис остановились три «мерсовских» микроавтобуса, из них горохом на землю посыпались качки в черных комбинезонах, бронежилетах, масках и с автоматами «узи». Это не менты – у тех израильские «игрушки» на вооружении не состоят.