Грязная жизнь (ЛП)

— Перестань… — Тычет. — Называть… — Тычет. — Меня… — Тычет. — Деткой. — Тычет, тычет, тычет.

Гребаные.

Отношения.

Так сложно для меня.

Мой член шевелится в моих черных штанах, и я переступаю с ноги на ногу, бросая на нее угрожающий взгляд.

— Я буду называть тебя так, как захочу, детка. — Я двигаюсь медленно, вторгаюсь в ее пространство, пока мы не оказываемся нос к носу. — Во всех отношениях ты принадлежишь мне.

И, боже мой, как бы я хотел, чтобы это было правдой, чтобы я мог использовать ее так, как мне действительно хочется. Спать рядом с ней достаточно тяжело. Мой член плачет влажными, густыми слезами каждое утро в ду́ше, но это едва ли удовлетворяет меня.

Линг отчитала меня накануне вечером, и, хотя я не согласен с ее обвинениями, она была права. Я начинаю к ней привязываться. Это была ошибка новичка, дать ей доступ к моему пространству. И как бы сильно я не хотел избавиться от нее, моя грудь сжимается при мысли о том…

Мой разум произносит слова, на которые я не осмеливаюсь.

Чтобы снова оказаться в одиночестве.

Линг мой друг, но она больше партнер. У нее свои интересы, и они меня не касаются. Честно говоря, я не копаюсь в том дерьме, в котором существует Линг. Мы не взаимодействуем в социальном плане, не ходим на ужин, наши отношения не становятся глубокими и значимыми. Не то чтобы Линг была способна на глубокие и осмысленные поступки. У нее свое место наверху, а у меня — внизу. Мы иногда едим вместе только потому, что это удобно, но делаем это по большей части в тишине, периодически говоря о работе.

Алехандра — сложное создание, и, господи, помилуй, меня тянет к ней. Весь день она не прекращает говорить, но как только мы идем в спальню, чтобы поспать, она замолкает, становясь нервной и жесткой. И это чертовски убивает меня.

Я понял. Она не знает меня как Адама, и по ночам я могу фантазировать о разных способах, как заставить ее кричать от удовольствия, но я не сделаю этого. Даже если она сама этого захочет.

Ну, блин.

Ладно, я бы, скорее всего, сопротивлялся некоторое время, но, черт возьми, я всего лишь человек. Не знаю, хватит ли у меня сил отказать такой женщине, как Алехандра. Она миниатюрная, то, что я люблю. Она красивая, это бонус. И она умна, совсем не такая глупышка, как мне казалось.

Песок в ее песочных часах ускоряет свой бег с каждой минутой. Завтра у нее крайний срок.

Если она не даст мне что-нибудь — хоть что-нибудь — к этому времени, ее отправят домой, как ягненка на убой.

Я даю ей возможность спасти себя, но она все усложняет.

Слегка схватив ее за ворот льняной рубашки, я смотрю, как ее большие карие глаза расширяются, словно блюдца, и предупреждающе рычу:

— Что же будет?

Ее глаза блестят, она тяжело сглатывает и смотрит мне в глаза, когда говорит:

— Ты такой же, как они.

Мой лоб хмурится.

— Как кто?

Она делает шаг назад.

— Они. — Потом еще один. — Все до единого. — Внезапно ее охватывает выражение чистой печали. — Ты не хочешь мне помогать. Вы хотите помочь себе сами. Единственный человек, на которого я могу положиться, — это я сама. — Ее глаза встречаются с моими, и в них что-то есть. Горе, возможно. — Я думала, что ты другой, но ты даже не видишь, что перед тобой.

Я делаю шаг к ней, без разрешения беру обе ее руки и крепко сжимаю их, умоляя:

— Дай мне повод помочь тебе. — Я отпускаю ее руки и беру в ладони ее холодные щеки. — Я весь во внимание. Просто скажи мне, детка.

Ее глаза наполняются слезами, и она крепко их закрывает, прежде чем они успевают ее предать. Она издает хриплый шепот:

— Жаль, что я не могу доверять тебе, Юлий. — Когда Алехандра опускает подбородок, я отпускаю ее, и мои руки опускаются по бокам. Она сильно бьет меня своими следующими, мягко произнесенными, словами: — Ты похож на парня, которому девушка может рассказать все, что у нее на душе. — В ее голосе я нахожу следы задумчивости.

С этими словами у меня сдавливает грудь. Я хочу, чтобы она осталась со мной. Навсегда.

Дерьмо.

Это то, что случилось с Твитчем и Лекси.

Какого хрена этот маленький воробышек делает со мной?

Потому что теперь я понимаю. Я понял. И должен извиниться перед Твитчем за все те насмешки, которыми осыпал его.

Когда Алехандра поворачивается, чтобы войти в мою спальню, чувство страха проходит через меня при осознании того, что у меня есть кто-то особенный в моих руках, и что я, возможно, должен отпустить ее. От этих мыслей я впадаю в панику.

Мое следующее предложение шокирует даже меня:

— А если я скажу, что защищу тебя?

Она останавливается в дверях и, не оборачиваясь, отвечает:

— Я бы сказала тебе не давать обещаний, которые ты не можешь сдержать.

Мое тело напрягается от беспокойства, она закрывает за собой дверь, мягкий щелчок защелки эхом отдается в моей голове.

***

— Ты звонил, — произносит Линг, входя в мою ванную.

Эта идея мне не нравится, но у меня нет выбора.

— Ты сегодня не спишь. У меня встреча, которую я не могу пропустить.

Ее глаза опасно сужаются.

— Значит, ты пойдешь и выпьешь с ребятами, а я останусь нянчиться с маленькой п*здой, которая любит болтать без умолку?