Грязное обещание (ЛП)

должна написать ему. Знаю, что это просто повод, чтобы поговорить с ним, но когда вы хотите что-то настолько сильно, вы с легкостью уговорите себя

сделать это, например, сорваться с диеты или купить пару туфель, которую, как вы знаете, не можете себе позволить. Он становится тем, кого я хочу, хотя и знаю, что не должна. У меня ужаснейшая сила воли. На самом деле, у меня ее нет, особенно, когда это касается Макса.

Просматривая свои контакты, чтобы найти его номер, я натыкаюсь на

имя Кии и лишь вид ее имени причиняет боль моему сердцу. Мы каждый

день звонили или писали друг другу смс, чтобы просто сказать «привет».

Теперь я ни от кого не буду получать сообщения. Никогда не осознавала, сколько времени я провела с Кией, пока она не умерла. Жизнь без нее

кажется, более одинокой.

Я кладу телефон, боясь сорваться, если буду продолжать смотреть на

ее имя в своих контактах. Ее номер теперь недоступен. Я даже некуда

больше позвонить, чтобы просто послушать ее приветствие на голосовой

почте. Нет смысла и дальше держать ее номер на телефоне, но я не могу

заставить себя удалить его, потому что это ощущается так, словно я

попытаюсь избавиться от нее. Я даже сохранила все наши сообщения, чтобы вспоминать наше время, проведенное вместе, шутки, всю

дурковатость нашей незабываемой дружбы.

В конце концов, я решаю не писать Максу. Внезапно, я чувствую себя

виноватой. За все время, проведенное с Максом, я не думала о том, как

сильно скучаю по ней. Я знаю, что именно этого она и хотела бы для меня.

Она не из тех людей, которые ожидают, что кто-то будет утопать в горе. Кия

не раз говорила мне, что хочет, чтобы я была счастлива. Она была такой

бескорыстной, вот почему я должна быть такой же для нее, и, не

отвлекаясь, закончить ее список желаний. Очевидно, для нее это было

важно, если она спланировала все так, чтобы я получила конверты после ее

смерти.

Я хватаю «Гордость и предубеждение» и читаю ее до конца дня. Я

настолько окунулась в роман, что остальной мир исчез. Мне остается всего

несколько глав, но мои глаза горят до такой степени, что мне приходится

отвлечься от чтения на некоторое время. Мой разум начинает блуждать, и я

представляю себя Элизабет Беннет, а Кию — ее сестрой Джейн. В этой

моей фантазии мы обе находим настоящую любовь и обретаем счастье.

Макс, определенно, горячий Дарси. Но я думаю, если бы Киа была жива, Макс был бы ее Дарси. Даже несмотря на то, что это была ее идея

переспать с ним, я все еще чувствую, что делаю что-то ужасное за ее

спиной. Я имею в виду, она была той, кто хотел его, и этого хватило, чтобы

он оказался в ее списке желаний.

Мне нужно выкинуть это из головы. Все это чувство вины никому не

принесет пользы, а я буду чувствовать себя только хуже.

Со вздохом закрываю книгу и кладу ее на свою грудь. Хотя «Гордость

и предубеждение» была в списке желаний Кии, но, кажется, словно книга

была подстроена под мой вкус. Она была не таким уж большим

романтиком. На самом деле, я почти уверена, что на этом моменте в книге, Кия закатила бы глаза. Для меня, «Гордость и предубеждение» — это

именно то, что нужно.

Уже десять. Салон Макса должен быть закрыт, если я правильно

помню время работы. Отбросив в сторону чувство вины, я пишу ему, говоря о том, как сильно люблю книгу, и что, к сожалению, из-за работы, не

смогу много читать.

Мы переписываемся всю ночь. Говорим о наших любимых фильмах и

работе, о нашей жизни в целом. Я узнаю, что он всегда хотел быть

художником, и его героями детства были да Винчи и Дали. Ему нравится

классическая музыка и дэт-метал, также он выучил язык жестов, чтобы

общаться с одним из своих постоянных клиентов, который является глухим.

Он совсем не такой, как я ожидала. На самом деле, Макс вроде как

замечательный. Никаких следов от того мудака, с которым я столкнулась, когда впервые вошла в салон. Словно это был совершенно другой человек.

Я начинаю засыпать, и мои глаза напрягаются, чтобы прочитать

размытый экран. Когда я смотрю на часы, уже три часа ночи, я должна буду

вставать на работу через четыре часа.

Мы прощаемся, и я мгновенно засыпаю, даже не переодеваясь. Когда

мой будильник срабатывает в семь утра, я едва могу открыть глаза. Как бы

ужасно я себя не чувствовала, это стоило того, чтобы узнать о Максе

больше, и быть зомби до конца дня. Хорошо, что я косметолог, а не

медсестра или кто-то другой по профессии, которая включает в себя

жизненные или смертельные ситуации, хотя, полагаю, что некоторые из

женщин, чьими волосами и макияжем я занимаюсь, не согласятся.

После душа я одеваюсь и иду на работу. Должно быть, без макиажа я

выгляжу ужасно. Я решаю накраситься, пока жду своего первого клиента.

Это своего рода условие, быть накрашенной, так как это, буквально, моя

работа.

Я сижу на своем месте, нанося праймер, когда Мелоди, которая сидит

рядом со мной на своем месте, постукивает своими длинными ногтями, чтобы привлечь мое внимание. Когда я смотрю на нее, ее лицо

расплывается в широкой улыбке.

— Что? — спрашиваю я.

Мы не лучшие подруги, но стали ближе с тех пор, как Киа умерла.

Все на работе очень поддерживали меня.

— Ты светишься, — говорит она.