Грязнокровка (СИ)

— Щенок неблагодарный. Это всё ангельское нутро твоей проклятой мамаши, но ничего. Я выбью эту дурь. — удар ногой по скуле.

Перед моим помутневшим взглядом расплывался пол и его начищенные, вечно блестящие ботинки. Сатана, прокашлявшись, наклонился, схватил меня за волосы и потянул на себя таким образом, что наши глаза встретились.

— У Сатаны, хоть даже и у будущего, не должно быть никаких слабостей. Ты меня понял?

— Именно поэтому ты и грохнул мою мать? — на моём лице появился окровавленный оскал, а с груди вырвался нервный смешок. — Если да, то за что ты меня так ненавидишь, что я всё ещё жив, — последнее слово я произнёс с нескрываемым отвращением:

— папочка?

Выражение его лица на долю секунды изменилось. Но прежний холод и презрение вновь заняли своё законное место.

— Саферий разобрался с твоей проблемой. Будь уверен — твой дракон умирал в страшных муках. Надеюсь, хоть этот урок ты усвоишь.

— Гр-р-а, — я дёрнулся в попытке вырваться из его хватки, но тщетно. Скупые слёзы застряли в уголках глаз. — Я тебя ненавижу! Гори ты пропадом!

— Ты мне потом ещё спасибо скажешь…

Он соизволил отпустить меня и я, тяжело дыша, упал на холодный пол. Я из последних сил сдерживал подступающие всхлипы.

«Этот дракон, Анубис, был единственным существом во всех трёх мирах, которому я был хоть как-то нужен! Я — не мой статус, не деньги моего папаши. Просто я. Почему его лишили жизни лишь из-за того, что я о нём заботился? Неужели я не заслуживаю быть любимым хоть кем-то, даже несчастным морским драконом?»

— На этом твоё наказание не окончено, — он развернулся спиной ко мне и прохрустел костяшками. — Целую неделю ты выполняешь все поручения Геральда, в школе уже знают. Проваливай с глаз моих долой. И впредь без фокусов.

Я сплюнул очередную порцию крови и щёлкнул пальцами, но ничего не произошло. Видимо, меня слишком сильно потрепало… Что ж, придётся идти на своих двух. Ни одна из попыток встать не увенчалась успехом, поэтому, единственное что мне оставалось — это ползти к выходу, оставляя за собой кровавый след. Скрипя от боли, я чувствовал своим телом каждое несовершенство этой вычурной мраморной плитки. Единственное, о чём я желал сейчас — Небытие.

Как-то я самостоятельно попытался отправить себя к праотцам — оказалось бессмертным не так уж и легко умереть от своей же руки. Я воткнул себе в шею фамильный кинжал — очнулся через несколько часов в луже собственной крови без единой царапины. Единственный вариант — некое Зеркало Небытия. Уже много веков один лишь хрен знает, где оно находится. Так что, остаётся ждать, пока мой папаша не перестарается и не грохнет меня так же, как и маму, которой я, кстати, даже не знал. Насколько мне известно, она сбежала от него, а потом он нашел и прирезал её тем самым зеркалом. Больше ни о каких подробностях мне неизвестно…

Кое-как дотянувшись до дверной ручки, я всё-таки выполз из его кабинета. Горло жгло, руки дрожали, а в глазах застыли слёзы, которые я благополучно смахнул. Однажды, я смогу противостоять ему, но сейчас я слишком слаб и жалок. Всё, что я сейчас могу — ждать, пока моё бренное тело не отрегенерирует хотя бы немного, и пойти в свою комнату зализывать раны. Жду с нетерпением момента, когда вернусь в школу. Готов вымыть все аудитории, лишь бы не видеть этих стен.

***

— С каких пор к Непризнанным нянек приставляют? — в моём голосе звучали нотки возмущения и негодования. Оно и не странно, ведь меня хотели приставить неким тренером к самой Уокер-младшей, чью рожу я хотел видеть в последнюю очередь. — Геральд, она что — настолько ущербна, что ей нужен кто-то, кто ей жопу подтирать будет? Полтора месяца здесь уже, как никак — должна была сама уже научиться. Да и вообще, на кой хрен ты меня к ней вечно посылаешь?

— Люцифер, я не прошу тебя ей жопу вытирать, — он покачал головой, — Тебе лишь нужно показать ей базовые навыки обращения с энергией, — учитель сел на свой стол, задевая подолами чёрной мантии какие-то бумажки. — Выполнишь — будешь жить оставшиеся четыре дня наказания без уборок аудиторий и столовой. А насчёт того раза — прости, но никто другой под руку не подвернулся. Ты же знаешь, что у Фенцио непереносимость земного климата, а у меня возникли срочные дела.

— Попроси Дино, — я сложил руки на груди. — Он-то с радостью ей поможет. Да и вообще, ты же учитель — ты и учи.

— У Дино есть другие дела. А ты в чём-то провинился, — «ага, в том, что не такая бесчувственная мразь, как мой отец».

Сердце предательски кольнуло, когда я вспомнил о своём драконе — о его чёрной, как уголь, чешуе, о его огромных жёлтых глазах и о том, как довольно он мурлыкал, когда я чесал его за ушком и кормил всякими вкусностями.

— Или мне доложить твоему отцу, что ты не хочешь выполнять это поручение?

Мои челюсти плотно сжались, спина напряглась, а глаза налились кровью при упоминании моего родителя.