Грязные Боги

Глаза приклеились к моей руке, обводящей клитор. Когда мои пальцы коснулись основания его члена, я притворилась, что это было нечаянно, и ухмыльнулась, услышав низкое шипение, которое он издал.

— Я твоя, — произнесла я, потому что моей руки было недостаточно. Мне нужно было, чтобы он двигался, и, чтобы сделал это сейчас. Я поднесла руку к его приоткрытым губам, провела кончиками пальцев по нижней губе, распространяя свой вкус. Клеймя его. Клеймя его рот как мой и только мой. — И ты мой.

Его единственным ответом было полностью выйти, пока головка его члена не заиграла с моим входом. Затем он вошёл, заставив нас обоих болезненно сжать челюсти, заглушая стоны.

Мы боролись за наше освобождение, и он продолжал целовать каждую часть меня, до которой мог дотянуться.

Я была так близко, так близко к краю, а потом кто-то постучал в дверь.

— Джульетта?

Голос Мэнди.

Мое сердце замерло, но Натаниэль не остановился. Его пальцы впились мне в челюсть, заставляя меня отвести взгляд от двери и снова посмотреть на него.

Дверная ручка дернулась.

— Джульетта?

— Дерьмо, — простонала я, когда движения Натаниэля стали быстрыми и жесткими, его

большой палец нашел мой клитор и провел по нему.

Мэнди снова постучала, но я ее не услышала. Не тогда, когда мое собственное дыхание стало порочным и быстрым.

Наклонившись вперед, я впилась зубами в плечо Натаниэля, когда оргазм охватил меня.

Натаниэль зашипел и дернулся, глубоко вонзившись в меня. Его тепло вспыхнуло во мне, и мы оба поникли друг против друга.

— Какого хрена она заперта? — Мэнди застонала с другой стороны двери.

Я тихо выругалась и отпустила Натаниэля, поправляя юбку.

Услышав, как повернулся ключ, я быстро открыла дверь, проскользнула внутрь и закрыла ее за собой.

Брови Мэнди удивленно приподнялись, а потом опустились.

— Что ты делаешь?

Я сглотнула, пытаясь отдышаться.

— Просто прибираюсь. Здесь был бардак.

Мэнди сжала губы в тонкую линию.

— Я слышала, как ты с кем-то разговаривала.

Меня охватила паника.

— Я разговаривала сама с собой.

Мэнди посмотрела на меня, и мои щеки вспыхнули. Но я буду жить с этим. Если она узнает, кто за дверью, кто только что вошел в меня, она возненавидит меня.

— Ладно… Хорошо. Я собираюсь на обеденный перерыв. Увидимся позже, — сказала она и обернулась, оглянувшись на меня.

Мои плечи поникли, и я повернулась, шагнув обратно в комнату. Натаниэль стоял там, все еще с расстегнутыми брюками.

— Мы не можем продолжать прятаться, — сказала я, прижимая руку ко лбу. — Кто-нибудь нас поймает. Ты не попадешь в беду, а я попаду. Эта работа важна для меня.

Он уставился на меня, слегка наклонив голову, будто рассматривал животное, которое больше очаровывало его, чем пугало.

— У меня есть место, где нам никто не помешает, — сказал он, подходя ближе. — Место только для тебя и меня.

Глава 9

Прошел месяц с тех пор, как мы с Натаниэлем заключили сделку. Обычно мы виделись после одиннадцати ночи. По утрам, когда я отправлялась на пробежку, Натаниэль встречал меня, еще до восхода солнца. Я мчалась за ним, пытаясь превзойти, но он только усмехался, задыхаясь, и вытягивал свои скульптурные ноги дальше. Новое место, которое он нашел для нас, стало коттеджем, ремонтируемым в поместье, частным домом для пар или семей, которые хотели больше уединения и требовали за него большую цену. Белый кирпичный коттедж, такой же, как и все остальные, увитый плющом и свисающий с темной деревянной крыши. Он был расположен в стороне от тропинки, скрытый ивами и кустами малины, что позволяло нам с Натаниэлем уединиться.

В доме почти не было мебели, кроме железной кровати и нескольких подушек, которые он принёс сюда из своей комнаты. Это был чистый холст.

Здесь я могла кричать, не боясь, что меня услышат, а Натаниэль кончал, находя удовольствие между моих бедер.

Иногда мы часами спорили, завернувшись в простыни.

Сегодня ночью, в темном коттедже, я лежала рядом с ним, глядя на ублюдка.

— Как думаешь, Романовы заслужили смерть? — я приподняла бровь, смотря на него.

Он фыркнул, его темная голова покоилась на руке позади него.

— В случае с Царем да. Он был слаб. Он не имел никакой формы руководства и разрушал российскую экономику.

— Ты ведь помнишь, что тогда была война?

Он сердито посмотрел на меня.

— Это стало доказательством того, насколько устарел монарх.

— Это не значит, что вся его семья заслуживала смерти, — огрызнулась я.

Его рука накрыла мою, и я замерла. Я не осознавала, что гладила его грудь, рассеянно проводя пальцем по мускулистому торсу.

— Мы должны прекратить спорить, — прошептал он, прижимаясь носом к моей щеке. — Ты опять меня возбуждаешь. — я смотрела, как он заключил меня в свои объятия, ощущая его твердеющую длину на голом бедре. — Перестань уворачиваться. — он застонал мне в волосы, и я с трудом сглотнула. — Я обычно дрочил после каждого нашего спора. — он сел, нависая надо мной, и провел рукой по моей скуле. Я уставилась на него, надеясь, что тени скроют мои красные щеки. — Ты когда-нибудь думала обо мне?

Его глаза танцевали по моему телу, скрытому под одеялом, но он видел меня обнаженной, и знал, что под ним.