Грязные чернила

– У неё всё хорошо, спасибо, что спросил. Кэтрин часто заходит к нам в гости, они с мамой практически неразлучны.

– Круто. Рад, что у ма хотя бы друзья есть.

В его глазах что-то мелькает. То ли злость, то ли грусть. И что значит «хотя бы»?

– Она просила меня передать привет, если я тебя увижу. Говорит, ты перестал выходить на связь.

– Мм. Ну, спасибо, что передала.

– Я знаю, у тебя всё сложно с семьёй, но звони маме хоть иногда, она очень по тебе скучает, – говорю я с укором. Просто вспомнила печальное лицо Кэтрин неделю назад, когда уезжала.

Лиам поворачивается ко мне всем корпусом и его глаза вспыхивают. Я начинаю жалеть, что вообще подняла эту тему.

– Прости, лезу не в своё дело, – говорю я тихо, опуская голову. – Но Кэтрин в последнее время была такая подавленная. Мне кажется, у них с Питером что-то не ладится.

– Да у них всю жизнь что-то не ладится! – рявкает Лиам, и я вздрагиваю. – Чёрт, ладно. Позвоню ей завтра.

– Хорошо.

Несмотря на напряжение, повисшее в воздухе, я всё же чувствую слабое облегчение в груди. Мы стоим в тишине несколько минут. Просто смотрим на ночной город под шум вечеринки и молчим. Мне не особо уютно, но сдвинуться с места я почему-то не могу, а говорить больше не хочется.

– Почему твои родители развелись? – вдруг спрашивает Лиам, и я вскидываю голову, не ожидав этого резкого вопроса.

– Не знаю. – Я пожимаю плечами и отворачиваюсь от него.

– В смысле, не знаешь?

– Мне было четыре, когда это случилось. Сейчас они говорят, что у них были разные взгляды на жизнь. Но я думаю, что оба врут.

– Почему?

– Чувствую так. Столько лет прошло, а они до сих пор одни. Мама никого больше не встретила себе по душе, отец тоже. Вряд ли дело было лишь во взглядах. Я уверена, было что-то ещё, но они нам не говорят.

– Ты бы хотела, чтобы они сошлись?

– Раньше хотела. Сейчас мне уже всё равно.

– А я, наоборот, всегда хотел, чтобы мои развелись. Питер никогда не заслуживал такую женщину, как наша мать. Она слишком добрая и наивная, а он и пользуется этим по сей день.

Лиам всегда называл своего отца по имени, и Питера это очень бесило. Особенно когда он обращался к нему так при других людях. А Лиам был и рад лишний раз позлить отца.

– Они вместе уже столько лет. Не думаешь, что это любовь?

– Нет там никакой любви. У Питера уж точно, а у мамы это всего-навсего банальная привязанность и боязнь одиночества.

Я изумлённо смотрю на Лиама. Что это он говорит такое?

– Удивлена? – Он усмехается. – Питер кровопийца и деспот, а мама слишком кроткая, чтобы ему перечить. До сих пор не понимаю, какого хрена она вообще его выбрала. – Лиам морщится и безжалостно сминает свой стаканчик.

Я не знаю, что сказать. Я даже подумать не могла, что он будет говорить со мной об этом, но Лиам выглядит так, словно и сам не ожидал от себя такой откровенности. Он хмурится и прочищает горло. Кажется, ему неловко.

– Давно ты общался с отцом?

– Лет пять назад, – отвечает Лиам коротко и будто ставит точку в этом разговоре. – Ты не замёрзла? Тут довольно ветрено.

Я пожимаю плечами.

– Немного. Вообще-то я уже собиралась ехать домой, пока на этого урода не натолкнулась. Пойду предупрежу Сашу и вызову такси.

– Я могу тебя отвезти.

– Нет уж, спасибо, – усмехаюсь я и иду внутрь, но через пару шагов вдруг поскальзываюсь на чьём-то разлитом напитке, подворачивая лодыжку, которая тут же вспыхивает острой болью.

Глава 16

Саммер

– Ай! – вскрикиваю я и начинаю падать, но Лиам успевает быстро подхватить меня.

– Осторожно, Господи, нахрена ты надела эти убийственные штуки! – чертыхается он и крепко прижимает меня к себе.

Я тоже прижимаюсь к его телу, словно испуганный зверёк. Моё сердце бешено колотится в груди. Я уже близка к тому, чтобы снять эти чёртовы каблуки и щеголять босиком. А ещё мне так стыдно, представляю, как глупо это выглядело со стороны.

Подняв голову, я кончиком носа задеваю колючий подбородок Лиама. Наши лица настолько близко, что я даже вижу маленькие родинки на заросшей щетиной щеке и как сверкает серебряное колечко в носу. Лиам переводит взгляд на мои губы, но тут же его отводит.

– Как нога? – спрашивает он, и я только сейчас осознаю, что повисла на его руках, будто ватная кукла.

Я вся подбираюсь и осторожно ступаю на правую ногу, но её тут же пронзает боль, и я не могу сдержать стон.

– Что такое?

– Кажется, подвернула…

– Твою мать, Саммер!

Лиам берёт меня в охапку и усаживает на стул, после чего садится на корточки и осторожно ощупывает мою лодыжку. Его пальцы тёплые, слегка касаются моей кожи, и я закусываю губу, ощущая неприятную ноющую пульсацию. Лиам расстёгивает ремешок туфли и отшвыривает её в сторону.

– Надо в больницу, лодыжка опухает.

– Только не это! – Я закрываю лицо руками. Я боюсь больниц и любого рода врачей. Меня в панику вгоняет даже простой осмотр у стоматолога. – Может, всё не так страшно? Давай я ещё раз попробую встать. – Я делаю попытку подняться, но Харрис удерживает меня на месте.

– Не вздумай, так можно только хуже сделать. Я однажды на концерте неудачно прыгнул и так ногу подвернул, что неделю вставать на неё не мог.

– Какой ужас.