Грязные чернила

– Иначе я буду выглядеть как мартышка, – криво улыбаюсь я.

– Не будешь. Дай мне посмотреть.

– Нет!

– Пожалуйста. Я не буду смеяться, обещаю.

– Я убью тебя, если опять начнёшь меня дразнить.

– Не начну. Клянусь. – Он кладёт руку на сердце, пытаясь сдержать улыбку.

Я вздыхаю и киваю. Пусть смотрит, если ему так сильно хочется. Лиам осторожно убирает мои волосы за уши, проводя руками по всей длине и разглядывает меня. Я не могу разобрать выражение его лица, потому что оно ничего не выражает. Через несколько секунд мне становится неловко, лицо пылает от смущения, и я хочу вновь прикрыться волосами, но Лиам меня останавливает.

– Нет, оставь. У тебя всё в порядке. И ты совсем не похожа на мартышку. Ты красавица, Рид, – говорит он серьёзно, и внутри меня разливается приятное тепло.

– Это неправда, Лиам, но спасибо за поддержку.

– Нет, это правда. И по поводу подружек Саши, которых я якобы использовал. Эти безголовые, вообще-то, первые проявляли инициативу. Я не трахаю девушек без их согласия, я не насильник, окей?

– Окей. Полагаю, раз мы всё выяснили, я могу быть свободна?

– Нет, Рид, давай ещё поболтаем. Пойдём, присядем на диван. На нём я, кстати, ещё не трахался, так что можешь быть спокойна, – говорит он со смехом, проводя рукой по гладкой коже, и садится, положив ногу на ногу и закатав рукава своего лонгслива.

– Тебе заняться больше нечем?

– Не буду скрывать, ты мне нравишься, и я хочу узнать тебя ближе. – Он окидывает меня взглядом с головы до ног и прикусывает губу. – Во всех смыслах, крошка.

Я закатываю глаза, несмотря на то, что моё сердце заходится от его слов. Я нравлюсь Харрису? Либо я сплю, либо он опять издевается надо мной.

– Зачем нам сближаться, Лиам?

– Давай будем считать это компенсацией за моё прошлое плохое поведение. Я был к тебе несправедлив и хотел бы это исправить.

Я смотрю на него подозрительно, но всё же сажусь с другого конца дивана. Действительно, становится всё интереснее.

– Хорошо, исправляй, – говорю я, и губы Лиама в ответ расплываются в довольной улыбке.

– Итак, чем собираешься заниматься, когда закончится твоя учёба у Миллера? Останешься тут?

– Нет, я вернусь домой.

– Что тебе делать в этой дыре? Здесь у тебя больше возможностей добиться успеха.

– Может быть, но пока переезд точно не входит в мои планы.

– А если Миллер предложит тебе работу, тоже уедешь?

Я уже думала об этом. Я бы с удовольствием осталась и поработала с Генри, но я обещала вернуться Сэму. У нас с ним всё расписано на несколько лет вперёд. В планах открытие совместной фотостудии. Я не могу его подвести.

– Не знаю, Лиам. У меня куча работы дома. Я вообще чудом вырвала время на этот курс.

– Я понял. В любом случае, моя квартира полностью в твоём распоряжении. Можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Саше твоё соседство пойдёт только на пользу.

– Оу, это мило. Спасибо. – Я улыбаюсь ему, даже немного растерявшись от такого предложения.

Харрис внимательно разглядывает моё лицо и тоже улыбается.

– Да, было бы классно однажды вновь встретить тебя тут в одном полотенце, а лучше даже без него.

– Ты неисправим. – Я кидаю в него подушку, но он ловко уворачивается и подмигивает мне.

Подперев подбородок, я разглядываю его забитые руки. Буквально на каждом дюйме кожи татуировка на татуировке, и я боюсь представить их общее количество. Это вообще безопасно?

– Они все что-то значат? – спрашиваю я. – Твои тату.

Он вдруг хмурится.

– Какие-то да, какие-то нет.

– Когда ты успел так забить своё тело? Я помню только эту. – Я показываю на знакомую гитару. – Она была самой первой, да?

Лиам касается её пальцем.

– Да, первая и самая любимая, с ней связано… много воспоминаний. Питер был просто в бешенстве, когда её увидел. Именно тогда я понял, что мой отец просто конченый и недовольный жизнью псих и надо от него валить, – признаётся Лиам, поглаживая свои предплечья, и прикрывает глаза.

– Насколько я помню, позже вы с ним помирились, – говорю я тихо, и внутри у меня всё сжимается. Я опять хожу по краю.

– Если подкуп можно считать миром, то да, помирились, – усмехается Лиам, и я немного расслабляюсь. – Он сказал, что подарит мне машину, если я брошу музыку и начну помогать ему в офисе. Я же не дурак, отказываться не стал и даже какое-то время послушно ходил к нему на работу после школы, и это были худшие дни в моей жизни. Я сразу понял, что вся эта газетная муть не для меня и что я вообще не хочу иметь никаких дел ни с отцом, ни с семейным бизнесом, и решил уехать из Сисеро подальше, как только закончу школу.

– Всё было так плохо?

– Не хочу больше об этом говорить, – морщится Лиам, и я киваю, мысленно ругая себя за то, что сую свой нос куда не следует.

– А остальные татуировки?

– Ты слишком любопытная, Саммер, – рявкает он.

– Ну, извини, я думала, мы тут пытаемся друг друга ближе узнать, – огрызаюсь я, и он вдруг улыбается.

– А в гневе ты ещё краше. Я уже не помню, что и когда набил. Некоторые ещё в универе, какие-то в других городах, пока был в туре, но большую часть у своего мастера в ЛА. Нравится?

– Да, тебе идёт.