Грязные чернила

– Нет конечно, я музыкант, а не повар. Приготовил мой хороший друг. Из того самого ресторана, где мы с тобой были. Сначала я думал забронировать у них столик, но когда увидел, сколько там сегодня народу, передумал. Что ты предпочитаешь, рыбу или мясо?

– С ума сойти. – Я разглядываю огромное количество красиво сервированных блюд на столе и сглатываю слюну. Я почти весь день не ела и готова сейчас слона слопать. – Давай мясо.

– Да ты хищница, – улыбается Лиам, ставя передо мной тарелку с ароматным стейком.

Все блюда ещё тёплые, будто их принесли совсем недавно. Лиам садится напротив меня с другого конца стола и делает глоток воды, после чего мы оба приступаем к ужину.

Еда восхитительна, каждый кусочек буквально тает во рту. У этого повара золотые руки. Лиам положил мне в тарелку каждую закуску, что стояла на столе. Он, наверное, думает, я резиновая. Очень предусмотрительно подливал мне вино, когда видел, что бокал вот-вот опустеет. Хочет меня напоить? Не знаю, но его внимание подкупает. Харрис может быть очень галантным, если захочет. Я когда-нибудь разгадаю его настоящего?

– Всё очень вкусно, но в меня больше не влезет, – говорю я, отодвигая в сторону салат и половину стейка.

– Ты же практически ничего не съела. – Харрис подчищает уже вторую тарелку и ещё берётся за десерт. – Попробуй этот крем-брюле, просто ум отъешь.

– Позже обязательно попробую. Я видела дверь, когда мы спускались со второго этажа. Что у тебя там?

– Подвал.

– Звучит жутко.

– Не бойся, это самое интересное место моего дома.

– У тебя там какая-то игровая секс-комната или что-то в этом роде?

Лиам усмехается.

– Нет, я же не Кристиан Грей. Но спасибо, что подала мне идею. Там находится моя студия, бильярдный стол и ещё всякая ерунда для развлечений.

– К тебе часто приходят гости?

– Иногда приходят Пол и ребята из лейбла, но обычно все вопросы мы решаем в общей студии или у Пола дома. Ну и Саша с Тайлером. Я редко принимаю гостей, это утомляет.

– Я тоже тебя утомляю?

– Пока нет. – Лиам улыбается, и я закатываю глаза. – Шучу, Рид. Я вообще-то тоже не любитель вечеринок, но обстоятельства вынуждают, сама понимаешь.

Он доедает свой десерт и расслабленно откидывается на спинку стула. Я делаю глоток вина и разглядываю комнату. Она стильная и со вкусом обставлена, в принципе, как и всё в этом шикарном доме. Есть камин, по углам в больших горшках стоят разлапистые монстеры. На стене висит репродукция картины известного художника.

– Нравится? – спрашивает Лиам, наблюдая, с каким интересом я разглядываю картину.

– Конечно, это же Пикассо. Обожаю его работы!

– Да, «Старый гитарист». Одна из моих любимых картин. Говорят, в ту пору он всё ещё был в поисках своей истинной личности.

Я киваю.

– Именно так. «Старый гитарист» считается одной из самых известных картин его «голубого периода». Депрессия из-за смерти друга съедала его изнутри, в попытке забыться, он преодолевал горе через творчество. В то тяжёлое время он даже писал новые картины поверх старых, так как у него не было денег на покупку новых холстов. Только представь, сколько возможных шедевров потерял мир!

– И снова здравствуй, зануда Рид. – Лиам широко улыбается. – Ты доклад про него писала?

Я закатываю глаза и замолкаю. Я действительно писала доклад про Пабло Пикассо в университете. Всё-то он знает!

– Когда мир увидит твои шедевры? Ты ведь тоже художник.

– Я редко пишу картины, мне больше нравится фотография.

– Мама отдала тебя в художественную школу, потому что ты сама туда попросилась?

– Нет. – Я опускаю взгляд на свои пальцы, крутящие ножку бокала. – Я вообще не хотела ни в эту школу, ни быть художником.

– Зачем же ты тогда в неё пошла?

– Мама заставила. Ей нужно было чем-то меня занять. То, что предлагал отец, типа карате или музыкальной школы, её не устраивало. Идти заниматься финансами и быть бухгалтером, как она, я категорически не хотела. Я гуманитарий до мозга костей.

– Значит, если бы не Элис, ты бы тоже занималась музыкой, как отец? – Лиам вскидывает брови.

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Возможно. Или пошла бы в театр.

– Хочешь быть актрисой?

– Раньше очень хотела. Но это было раньше, когда я была более открытой и раскрепощённой.

– Я удивлён. – Лиам делает глоток воды. – И почему ты закрылась? Почему не вышло?

– Когда я стала заниматься живописью, ушла больше в себя и в это творчество. Особенно когда уехала Саша. Она была для меня огоньком. Без неё мне стало очень трудно, я ещё больше замкнулась в себе. Не могла ни с кем подружиться из девчонок, все меня сторонились. Я думала, что со мной что-то не так, а когда так думаешь, вся решимость что-то делать пропадает. Потом я встретила Сэма, жизнь наладилась, и я стала фотографом. Театр как-то забылся, появились другие заботы.

– Сэм твой бывший?

– Нет.

Лиам хмурится.

– Ты же говорила, что у тебя нет парня.

– Так и есть. – Я провожу ладонями по раскрасневшимся от вина щекам, чтобы хоть немного умерить их пыл, и с интересом смотрю на Харриса.

– Кто он такой тогда? У тебя каждое второе фото в «Фейсбуке» в обнимку с этим «Сэмми». – Он кривит лицо после его имени, и я прыскаю от смеха.