Грязные игры

На пороге появилась невысокая, коротко стри­женная девушка. Совсем молоденькая, лет восем­надцати, не старше. Судя по выражению лица, она была чем-то крайне огорчена. Более того, в руках у нее я заметил платочек, а на глазах слезы.

Здравствуйте, — я привстал со своего места и указал ей на стул. — Присаживайтесь.

Присев на стул, она моментально пустила в ход свой платок, то есть зарыдала в три ручья.

Что за привычка у некоторых особ — врываться в служебный кабинет и пускать крокодиловы сле­зы?! Причем без всяких объяснений.

Ну, ну, ну, успокойтесь, — сказал я. Потом, заметив в дверном проеме Женю, отдал ему руко­водящее указание: — Принеси стакан воды даме.

Честно говоря, за все прожитые мною на белом свете годы я так и не смог научиться останавливать женские слезы. Хотя и знал немало женщин, боль­шинство из которых иногда по тому или иному пово­ду ревели при мне. Честно сознаюсь, что частенько именно я был причиной этих слез. Но научиться зак­рывать эти краны я так и не сумел. Так что я сидел и смотрел, как рыдает эта абсолютно незнакомая мне девушка, терпеливо ожидая, пока она успокоится и расскажет, зачем, собственно, она сюда пришла.

Наконец вернулся Женя. Она отхлебнула воды, постепенно всхлипывания утихли и перешли в шмы­ганья носом, которые становились все реже.

Ну так что? — спросил я, когда решил, что дар речи к ней вернулся. — Что привело вас сюда?

Меня зовут Инна Донская, — произнесла де­вушка.

И этого, по-вашему, достаточно, чтобы вры­ваться в государственное учреждение? — вспомнив классику, пошутил я.

Она улыбнулась.

Вы следователь Турецкий?

-Да.

Мне сказали обратиться к вам. Вы ведете дело о катастрофе автомобиля с хоккейной командой.

Вообще-то я не обязан с первым встречным объяс­няться по таким вопросам. Поэтому я осторожно ответил:

Ну предположим.

Я знаю Павла Бородина. Я его... невеста.

Очень хорошо. Вы нам хотите что-нибудь со­общить?

Девушка замялась.

Ну... в общем, да.

Она открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но потом полезла в свою сумку и достала оттуда сло­женную вчетверо газету.

Вот. Это статья, которую я прочитала сегод­ня утром.

Я развернул газету «Московский доброволец» от 29 сентября 1997 года и прочитал указанную ею статью.

БОРОДИНО

Мало кто не слышал о вчерашнем происшествии на Ленинградском шоссе. Эта весть моментально облете­ла всю страну и повергла в шок не только хоккейных знатоков и болельщиков, но и вообще всех, кто когда- либо слышал фамилию Бородин. А таких в нашей стра­не, смею предполагать, немало. В Москве так вообще, думаю, нет человека, кто бы не знал этого хоккеиста.

И тот факт, что Павел Бородин лежит в реанима­ции, пожалуй, заслонил для многих то, что в катас­трофе погибли двое его товарищей по команде «Нью- Йорк вингз» — Шаламов и Коняев. Ну разумеется — это же не звезды первой величины, их никто не срав­нивал со славными игроками золотого века нашего хоккея. В конце концов, их гонорары не дотягивали до тех огромных сумм, что платили в HXJI Бороди­ну. А для нашего (и не только нашего) хоккейного обывателя количество миллионов долларов, пожа­луй, рейтинг почище, чем число забитых шайб.

Шаламов и Коняев с точки зрения большинства болельщиков были обычными рабочими лошадками, которые между тем и явились той силой, которая вытянула тяжелый и до сей поры неповоротливый воз «Нью-Йорк вингз» к заветному Кубку Стэнли. Хотя многими нашими профанами от хоккея эта славная победа приписывается почти полностью Бородину.

Не будем спорить. Это не тот случай, когда в споре способна родиться истина. Попробуем апеллировать к фактам. Может быть, факты откроют нам истин­ное положение дел в «Нью-Йорк вингз».

Один американский корреспондент перед вылетом команды в Москву взял интервью у Шаламова и Ко­няева. Не будем называть его имя, хотя оно нам изве­стно, а пленка с интервью имеется в редакции. В этом интервью хоккеисты рассказывают, что Бородин ме­тодично создавал невыносимую для других игроков атмосферу в команде. Он мог без разрешения трене­ра покинуть тренировку, бросить клюшкой в чем-то не угодившего ему игрока или же запросто ударить. Все попытки призвать его к порядку оканчивались ничем— Бородин отвечал, что его, дескать, везде примут с распростертыми объятиями, а на «Нью-Йорк вингз» ему «положить» (цитирую запись).

Даже владелец команды, известный в эмигрант­ских кругах предприниматель Патрик Норд, не мог приструнить зарвавшуюся звезду. И это несмотря на то, что главной побудительной причиной того, что эта команда состоялась на катках HXJI, была попытка достойного представления российского хок­кея за рубежом. И надо сказать, благодаря Патри­ку Норду, фанатичному поклоннику советского, а потом и российского хоккея, это удалось. «Нью-Йорк вингз» выиграла Кубок Стэнли.

Но, видимо, для Бородина эти благородные мо­тивы не имеют ровно никакого значения. По сло­вам Шаламова и Коняева, в последние дни их отно­шения настолько ухудшились, что Бородин перешел к открытым угрозам.