Грязные игры

Больше никого не было. Что и говорить, менеджеры постарались, чтобы сохранить приезд спортсменов в тайне. Хотя Шаламов, например, был этим недоволен. Очень ему хотелось, чтобы телекамеры зафиксировали момент, когда он, капитан команды, будет сходить с трапа самолета с кубком в руках. Ну и с соответствующим выражением лица. Но менеджеры были непреклонны.

Так что на летном поле стоял один Володя Осипов. С букетом цветов.

Первым к нему подскочил Шаламов.

Ты чего это один, Володя?

Шаламов все время озирался вокруг, словно ожидая, что вот-вот к ним хлынут толпы восторженных болельщиков. Но никого не было, кроме, конечно, пассажиров, выходящих из «боинга».

Сказано же было — без помпы. Ничего, завтра отпразднуем. Поехали.

Когда они подошли к машине, на которой приехал Володя, Бородин улыбнулся:

Это в России теперь называется «без помпы»?

У служебного въезда на летное поле стоял длиннющий черный «линкольн», своими размерами больше напоминающий трамвай.

А что? — не понял Осипов. — Чем тебе не нравится? В Москве таких теперь много. Хорошая машина. Просторная, и холодильник есть.

Да, — подхватил Павел, — и недорогая.

Все рассмеялись.

Чем хорош был «линкольн» — в его огромном салоне удалось поместить даже кубок.

Все уже расселись в машине, когда вдруг выяснилось, что куда-то подевался водитель. Володя сбегал в будку постового и выяснил, что водитель сказал ему, что идет в туалет, и до сих пор не вернулся.

Странно, — приговаривал Осипов, поглядывая на часы, — я же ему сказал, чтобы он никуда не отлучался.

Прошло пять минут. Десять.

Уволю, — резюмировал Осипов, когда прошло полчаса. — Жаль, что я не взял с собой права, а то бы сам повел,

Я сяду за руль, — сказал Бородин, — у меня есть права. Американские.

О странной пропаже водителя сразу забыли.

Находиться в компании своих коллег по команде Бородину всегда было тягостно. А сейчас, на родной земле, это было еще хуже. Поэтому он даже обрадовался, что ему предстоит вести машину.

— Вот и хорошо, — с облегчением сказал Осипов.

Через пять минут они уже катили по шоссе.

Рядом с Павлом никто не сел. Все устроились сзади, вокруг блестящей никелем добычи. В маленьком баре оказалось пиво, так что вскоре послышался звук открываемых банок.

Павлу еще не приходилось сидеть за рулем такого монстра. Все как обычно — только чувствуешь себя водителем «икаруса»-гармошки. Совершенно непонятно, что в данный момент поделывает зад машины. У американцев, любителей длинных шикарных автомобилей, даже есть поговорка, что, «когда едешь по Пятой авеню, твой зад еще в Нью- Джерси».

Сзади доносились разговоры, обычные для хоккеистов, обсуждали последние игры, достоинства снаряжения той или иной фирмы, ругали соперников. Подшучивали над тренером.

«И ни слова о Норде, — усмехнулся про себя Павел, — короткая же у них память...»

Впрочем, он и сам хотел как можно быстрее забыть обо всем этом...

Дорога была почти пуста. Павел глянул на освещенный кружок часов на приборной доске. Без десяти три. Дома уже давно все спят. Ну ничего, мама будет ему рада в любое время. А завтра он позвонит Инне. Прямо с утра.

Павел смотрел на пустынное шоссе, с обеих сторон которого высились многоэтажные дома с темными окнами. Москва в это время спит.

Время от времени навстречу проносились машины, слепя плохо отрегулированными фарами. Наверное, никогда у нас не добьются, чтобы водители думали не только о себе, но и о встречных. Штрафуй не штрафуй, все без толку.

Машин было немного. И приближение каждой из них Павел видел издалека. Так случилось и с этой. Вначале засветили два желтых глаза, потом проявились очертания машины. Это был «москвич». Павел не обратил на него особого внимания.

А зря.

Потому что метров за десять до «линкольна» машина вдруг резко подала в его сторону. Павел среагировал — крутанул руль вправо, чтобы избежать столкновения. Водитель «москвича», однако, свернул — только в самый последний момент. И сразу Павел услышал несколько негромких хлопков. Сзади звякнуло стекло. Кто-то из ребят, сидящих сзади, закричал...

Павлу, впрочем, было не до того. Он пытался выровнять машину. Оказалось, что сделать это с шестиметровым «линкольном» не так уж просто. Руль перестал слушаться, и капот резко ушел вправо.

Машину чуть перекосило, как бывает, когда спустит колесо. Жутко взвизгнуло справа — это крыло «линкольна» задело за металлический барьер с чередующимися черными и белыми полосами. Посыпались искры. Машину тряхнуло. Капот пробил барьер и провалился вниз.

Последнее, что увидел Павел, был ствол большого дерева. Он приближался со скоростью гоночного автомобиля. Казалось, вот-вот он достигнет лица. Вдруг приборная доска с желтым кружочком часов выдвинулась, и руль с кожаной оплеткой уперся в грудь.

Через полсекунды снаружи раздался громкий треск и скрип. И тут же крыша «линкольна», как по волшебству, стала проваливаться. Сзади раздался еще один истошный вопль.

«Знакомые проделки... » — пронеслось в голове у Павла, прежде чем он потерял сознание.

Через 45 минут