Грязные игры

И заплатил?

Пока нет...

Вы больше ничего не слышали об Островском?

Бородин помотал головой.

Посмотрите, — Грязнов вынул из кармана фотографию, — это он?

Бородин мельком глянул на нее:

Да, он. Такого трудно спутать...

А Норд не был удивлен, что Сократ, то есть Островский, пытался убрать вас, тогда как сам был заинтересован в исходе финального матча?

Бородин грустно усмехнулся.

Мне показалось, что даже Норд был поражен его жестокостью.

А может, не его, а людей, на которых он работает?

Не знаю. И не хочу знать, — устало сказал Бородин.

В палату вошел врач:

Гражданин милиционер. Вас к телефону. Говорят, очень срочно.

Хорошо. Я сейчас вернусь.

Павел кивнул и отвернулся к стене.

18 часов 40 минут

Москва, улица Тверская-Ямская

Где-то далеко-далеко хлопнула дверь. Я машинально попытался открыть глаза. Ничего не получилось. Веки словно были зашиты. Но я слышал! Может быть, еще какие-то части тела функционируют?

Я вспомнил, что кто-то рассказывал мне, как можно на некоторое время нейтрализовать яд или сильный наркотик. Надо сделать несколько приседаний и при этом резко вдохнуть и выдохнуть, задерживая дыхание после каждого цикла. Кровь насыщается кислородом и мозг немного «очищается». Правда, ненадолго.

Легко сказать — сделать несколько приседаний, когда у тебя не работают ни руки, ни ноги. Я попытался еще раз пошевелить пальцами. Безрезультатно. Только мизинец чуть-чуть двигался.

Положеньице! Ни одна мышца моего бренного тела не функционирует. Ни одна... Хотя вроде челюсть немного двигается. Я приоткрыл рот, потом закрыл его и снова открыл. Сделав несколько таких упражнений, я заметил, что рот открывается все шире и шире. Когда, наконец, удалось разинуть его почти до предела, я сделал несколько глубоких и резких вдохов и выдохов. И с удивлением и радостью обнаружил, что мне стало немного лучше!

Я начал дышать как паровоз. И через минуту смог открыть глаза.

Судя по всему, времени, с тех пор как я начал впадать в бессознательное состояние, прошло совсем немного. Однако за окном заметно стемнело. Нужно было спешить.

Я продолжал дышать и вскоре смог пошевелить руками и ногами. Двигая всем, что двигалось, я кое-как согнул ноги в коленях. А потом и руки.

Через полминуты я смог спустить ноги и сесть. Голова здорово кружилась, но я чувствовал, что силы понемногу возвращаются.

Теперь надо было как-то встать. Это уже было сложнее. Чуть-чуть поднявшись, я соскользнул с дивана и грохнулся на пол. Дальше пришлось ползти.

Я не сказал, что конечной целью моего путешествия был бар, который, учитывая размеры комнаты, находился довольно далеко. Кроме того, мне нужно было спешить. Кто знает, когда вернется эта липовая модельерша со своими «ребятами»...

Но ползти неожиданно оказалось гораздо легче, чем я думал. И спустя несколько минут я оказался у бара. Хватаясь за ручки ящиков, я встал на колени. И дернул за откидную дверцу.

Это я сделал, конечно, совершенно зря. Потому что тяжелая дверца неожиданно откинулась (очевидно, она была на магнитной защелке) и всей своей тяжестью опустилась мне на макушку.

Как вы понимаете, хорошего самочувствия в моем положении это отнюдь не прибавило. Голова после удара гудела, как чугунный колокол. Мысли снова поплыли, и если бы я в этот момент совершенно титаническим усилием воли не взял себя в руки, то... на этом бы все и кончилось.

Я передохнул самую малость и продолжил восхождение. Да-да, в ту минуту этот несчастный метр, который отделял меня от бара, казался мне недостижимой высотой.

Зато теперь мне было за что ухватиться. Согнутыми пальцами я уцепился за откинутую дверцу, и вскоре мне удалось положить на нее подбородок. Теперь я мог разглядеть внутренности бара.

Ближе всего ко мне стояла та самая бутылка коньяка, из которой я, видимо, и налил себе отравы. Кроме нее в баре находилось полтора десятка других бутылок. Интересно, из какой мне лучше выпить? Судя по тому, что Наташа дала мне самому выбрать напиток, отрава была везде. Кроме... Ну да, она-то пила вино. Во-он из той бутылки. Я дотянулся до нее и, схватив, рывком сел на пол.

Я отвинтил пробку и поднес горлышко к губам. От ударившего в нос запаха сразу стало плохо.

Отлично, подумал я. Пей, Турецкий, пей, пей, пей, пей...

Я выпил сколько мог, то есть сколько влезло. А потом встал на четвереньки. И вовремя, потому что в эту секунду меня начало безудержно рвать прямо на этот замечательный ковер. Впрочем, тогда мне было не до ковра. Кишки и все внутренности выворачивались наружу, и мне казалось, что меня выжимают. Вслед за приступом рвоты я покрылся холодным потом.

И только после этого я почувствовал, что рассудок и способность двигаться возвращаются. Кое-как утеревшись, я встал и попытался пойти к выходу из комнаты. Меня качнуло в сторону, и тут я увидел одну вещь, которая меня жутко заинтересовала. Прямо перед моим носом оказалась фотография, прислоненная к какой-то вазочке.