Грязные игры

- Не надейся, - сказал Мирзоев. - Какой же ты наивный... А еще профессор! Нет их больше, нормальных мужиков. Ткачев - первая сволочь. Он и поможет встать к рулю, как ты изящно выразился, такой же точно сволочи. И вообще, я на политические темы не говорю. С твоим настроением лучше сесть в обратный поезд.

Седлецкий плеснул коньяка, усмехнулся:

- За нас с вами и за хрен с ними, брат! Мой обратный поезд давно, к сожалению, ушел.

Тут очень вовремя появилась проводница - разбитная блондинка в тесноватой для ее пышных форм ф о р м е и принесла два стакана крепчайшего чая, хоть его на железных дорогах перестали давать даже разбавленный донельзя.

- Как заказывали, мущщины! - застреляла глазками.

И коньячку махнула, не упорствуя в добродетели, и бутерброд с икоркой навернула, и пирожкам с печенкой честь воздала. И ногу на ногу закинула отработанным движением, радушно демонстрируя круглые молочные колени. Мирзоев, однако, дал ей понять, что вопрос о коленях они поднимут несколько позже, и проводница с сожалением вернулась к исполнению основных обязанностей.

- Чувствую, придется мне ночевать в одиночестве, - подмигнул Седлецкий напарнику.

- Не волнуйся, Алексей Дмитриевич, - отмахнулся Мирзоев. - Я таких не уважаю - кто в полной боеготовности. Съест и косточки не выплюнет.

Очень целеустремленная бабенка... Впрочем, впереди почти двое суток. Разберемся.

- Только не женись, умоляю!

- Не женюсь, - твердо пообещал Мирзоев. - Нищету плодить... В моем возрасте пора о внуках думать, а не о детях. Вот пойду на пенсию, усыновлю кого-нибудь.

- Кстати, я паренька присмотрел, - сказал Седлецкий. - У меня учится. Серьезный, умный.

Спортсмен...

- Сирота?

- Почему сирота?

- А почему ты о нем вспомнил?

- Да так... На тебя похож. И тоже таджик.

- А я не таджик, - засмеялся Мирзоев. - У меня мать - касимовская татарка. Считай, русская.

Сестра в Рязани живет. Я живых таджиков после разведшколы увидел, когда поехал в Душанбе на стажировку от Управления.

- Ты про это не рассказывал, - удивился Седлецкий.

- А ты и не спрашивал. И времени, Алексеи Дмитриевич, дорогой, не было у гас ни хрена на задушевные беседы. Мы же с тобой встречаемся, если надо кому-нибудь голову оторвать.

- Да уж... - вздохнул Седлецкий. - Ну а какже твой папаня на город Касимов набрел?

- Набрел... В двадцать шестом или в двадцать седьмом году храбрые буденновцы вырезали в Гарме басмаческий кишлак. Впрочем, там все кишлаки почему-то были басмаческие. И не только в Гарме.

Ну вот... Кишлак вырезали, а моего отца, пастушонка-сироту, пожалели. Проявили, так понимаю, классовую сознательность. Далее все как обычно детдом, школа, рабфак... Стал отец строителем. Мотался вроде меня по всей стране. И женился нечаянно тоже в моем возрасте, после войны. А по-татарски я до сих пор знаю только, как поздороваться да попрощаться. Фарси в разведшколе выучил. Ну какой я таджик? А если не в паспорт смотреть, а в морду, то какой я, извини, русский?

- И я не русский, - признался Седлецкий. - Я казак!

- Такой национальности нет, - усмехнулся Мирзоев.

- Есть! - упрямо сказал Седлецкий и поднял палец. - У меня и отец казак, и дед, и прадед. А в роду - хохлы, черкесы, даже крымчаки. Прабабку вообще из Турции привезли, в обозе. Из Анатолии, как гласит семейная хроника. Я иранист, но тюркские языки с ходу усваиваю. Почему? Это, брат, генная память во мне говорит, кровь... Ее не обдуришь.

Наливай!

Прикончили они коньячок, прибрались и на полках развалились, блаженствуя.

- Народ завтра на референдум пойдет, - вдруг сонно сказал Седлецкий. Да, да, нет, да... А нам не дадут исполнить гражданский долг. Ты за кого, за Ельцина или за Хасбулатова?

- С ума еще не сошел, - отозвался Мирзоев. - Это они должны за нас голосовать, чтобы мы их на хер не послали. А без нас их Ткачев на одной веревке повесит. Ты не печалься - завтра по вагонам с урнами потащатся. Исполнишь гражданский долг, раз он у тебя так чешется.

- Интересно, - засмеялся в темноте Седлецкий. - Мы с тобой, две чурки нерусские, Россию выручать собираемся, если по большому счету говорить. Не всех этих, а Россию! Что же сейчас делают настоящие русские, Турсун? И те, кто себя ими считает?

- Воруют, - подумав, сказал Мирзоев. - Воруют да референдумы разводят. Значит, пока при деле.

7

"Студенты, особенно "гуманитарии", издавна привлекали к себе особое внимание советской разведки: образованная молодежь успешно пополняла ее кадры... В марте Евгений Примаков официально подтвердил, что в КГБ существовала практика вербовки студентов. (...)

- Мы сейчас работаем буквально бок о бок с ГРУ, в первую очередь в оценке обстановки и анализа информации, - не скрывает подполковник Сергей Стецун, работающий в системе зарубежной военной информации Генерального штаба. В функции этого подразделения входит и курирование ряда военных кафедр гуманитарных вузов страны, на которых изучают иностранные языки, страноведение и, естественно, зарубежные армии".

А. Корзун.

"ГРУ: мои университеты ?"

"Комсомольская правда",

1992, 22мая.