Грязные игры

– Они так не думают. Особенно если ты планируешь связаться с одним из их конкурентов.

– Можешь их успокоить на этот счет. Им не о чем волноваться. Пока, Родарт.

Грифф сделал еще одну попытку уйти, но Родарт ухитрился вновь встать у него на пути. Он придвинулся ближе и опять понизил голос, на этот раз до заговорщического шепота:

– Тогда остается вопрос о деньгах.

– Каких деньгах?

– Послушай, Грифф, – вкрадчивым тоном начал Родарт. – Это те деньги, которые ты украл у Бэнди.

– Не было никаких денег.

– Может, это были не наличные. Ключ от банковского сейфа? Номера счетов в иностранных банках? Комбинация к замку сейфа? Коллекция марок?

– Ничего.

– Ты лжешь! – Родарт снова ткнул пальцем в грудь Гриффа, сильнее и злее, чем прежде.

Грифф побагровел, но, несмотря на свое желание переломать Родарту кости, он не мог прикоснуться к этому типу. Прикосновение будет провокацией, которую только и ждет Родарт, чтобы втянуть его в драку. Подравшись с Родартом, Грифф – даже если выйдет победителем – проведет ночь в далласском центре предварительного заключения. Как ни плоха его новая квартира, он предпочитал ее, а не тюремную камеру.

– Послушай меня, Родарт. Если Бэнди и заныкал где-то какие-то деньги, то эта тайна умерла вместе с ним. Мне-то уж точно об этом ничего не известно.

– Ври больше, – Родарт вновь швырнул его к стене и приблизился, оскалив зубы. – Такой прожженный тип, как ты, просто не мог уйти с пустыми руками. Ты любишь все дорогое. Машины. Одежду. Девочек. Если ты не отхватил часть денег Бэнди, как ты собираешься оплачивать всю эту роскошь?

– Пусть твоя прелестная головка не беспокоится по этому поводу. Я нашел источник.

– Да?

– Да.

– И какой?

Грифф не ответил.

– Я выясню, ты же знаешь.

– Удачи. А теперь убирайся с моего пути.

Они с ненавистью посмотрели друг на друга. Гриффу потребовалась вся его воля, чтобы не двинуть Родарту коленом по яйцам и не отшвырнуть его в сторону. Но он остался неподвижным и смотрел тому прямо в лицо, не мигая. В конце концов Родарт снял руки с плеч Гриффа и отступил. Но он не признавал себя побежденным.

– Ладно, десятый номер, – тихо сказал он. – Хочешь нажить себе неприятности – прекрасно. Мне даже нравится то, что ты делаешь, – прошептал он с угрозой.

Грифф прошел мимо него и успел дойти до угла гаража, когда Родарт окликнул его:

– Эй, ответь мне на один вопрос.

– Да, я считаю тебя уродом.

– Отлично, – рассмеялся Родарт. – Но, серьезно, когда ты свернул шею Бэнди, ты кончил? Я знаю, такое иногда случается.

– Ну и что ты думаешь?

Лауре не было необходимости уточнять о чем.Они с Фостером еще не говорили о Гриффе Буркетте, но он, вне всякого сомнения, мог считаться главной фигурой за обеденным столом. Его присутствие было почти осязаемым.

Она положила вилку и потянулась за бокалом вина. Сжав чашу бокала в ладонях, она задумчиво вглядывалась в рубиновые блики.

– Первое впечатление – он злится.

– На что?

– На жизнь.

Официальная столовая, вмещавшая тридцать человек или даже больше, использовалась только для светских мероприятий. За первые двенадцать месяцев их брака они дали огромное количество званых обедов. За два последних года только один – на Рождество для членов совета директоров «Сансаут» с супругами.

В этот вечер, как и всегда, они обедали в семейной столовой. Гораздо более уютная, она была отделена одной дверью от кухни. Экономка, одновременно выполнявшая обязанности кухарки, уходила в шесть. Последнее, что она делала, – оставляла обед на подносе с подогревом. Лаура взяла на себя большую часть служебных обязанностей Фостера и задерживалась в штаб-квартире компании до половины восьмого или даже до восьми вечера, перенеся обед на более позднее время. Фостер отказывался садиться за стол, пока она не вернется домой.

Сегодня их обед задержался из-за собеседования с Гриффом Буркеттом. У Лауры пропал аппетит, но Фостер, похоже, наслаждался мясным пирогом. Он отрезал кусочек, пережевывал его ровно двенадцать раз, четырьмя сериями по три движения, запивал глотком вина и промокал губы салфеткой.

– Пять лет в тюрьме любому испортят настроение.

– Думаю, мистер Буркетт был бы сердитым при любых обстоятельствах.

– То есть злость является неотъемлемой чертой его характера?

– Ну ты же читал эту газетную статью о том, в каких условиях он рос, – ответила она. – Его детские годы были настоящим кошмаром. Но это не оправдание его поступку. Он нарушил закон. Он заслужил наказание. Возможно, даже более строгое, чем получил.

– Не хотел бы я быть вашим противником, миссис Спикмен. Вы безжалостны.

Она не обиделась, понимая, что он дразнит ее.

– Я просто не выношу взрослых людей, которые во всех своих промахах и даже преступлениях винят обездоленное детство. Мистер Буркетт сам должен отвечать за свои действия.

– Он искупил свою вину, – мягко напомнил ей муж и, меняя тему, добавил: – Обещаю сделать все возможное, чтобы у нашего ребенка не было обездоленного детства.

– Думаю, ты его избалуешь, – улыбнулась она.

– Его?

– Или ее.

– Я бы хотел маленькую девочку, похожую на тебя.

– А я была бы в восторге от мальчика.