Грязные игры

Гриффу было трудно войти в нее. Неподатливость и сухость многое говорили о ее личной жизни, и это было унизительно. Но по крайней мере, у него хватило деликатности понять ее состояние и замешкаться. Похоже, он даже хотел остановиться, понимая, что причинит ей боль. В сущности, он…

Нет. Она не будет думать об этом. Не будет думать о нем. Иначе это перейдет в область личных отношений. А в этом случае ее довод потеряет силу. Чтобы согласиться с планом Фостера, она убеждала себя, что использование суррогатного отца – это такая же медицинская процедура, не предполагающая личных отношений, как искусственное оплодотворение в стерильной обстановке кабинета врача.

Однако дискомфорт между ног был язвительным напоминанием о том, что она была с мужчиной. Мужчина вошел в нее. Кончил в ней.

И как она могла хотя бы на мгновение подумать, что это будет похоже на медицинскую процедуру?

11

В спорт-баре было многолюдно и шумно, но Грифф подумал, что если он проведет еще один вечер в своей квартире, то совсем свихнется.

Если учесть, что днем ему было нечем заняться, вечера тянулись особенно долго. Загар уже был слишком темным, чтобы его можно было считать здоровым. Он строго придерживался режима тренировок, но тренировки наскучили ему. Он пересмотрел все современные фильмы, некоторые по нескольку раз. Он пристрастился к чтению. Все, что угодно, лишь бы себя развлечь.

Марша завершала курс лечения дома и через Дуайта попросила Гриффа не навещать ее.

– Ей нужно много сил, чтобы просто восстановиться. А потом ей предстоит пластическая операция, – объяснил ему Дуайт. – Ей требуется некоторое время. Уверен, она позвонит вам, когда снова станет такой же прекрасной, как прежде.

Послание было достаточно вежливым, но Грифф умел читать между строк. Он представлял собой дополнительное осложнение, явно лишнее. Она не винила его в том, что случилось, но для нее самой и для ее бизнеса было бы полезнее и безопаснее держаться от него подальше.

Следовательно, ему уже не нужно было ждать своих ежедневных походов в больницу. Он скучал. И, возможно, впервые в жизни был одинок. Быть изгоем – это совсем не то, что добровольное одиночество.

В тюрьме он очень страдал от невозможности побыть одному. Пять лет он жаждал одиночества и клялся, что после освобождения никогда не будет воспринимать его как нечто само собой разумеющееся. Но когда у него появлялось настроение поговорить, рядом всегда были другие заключенные, с которыми он мог потрепать языком. Он всегда ел в компании.

Теперь у него никого не было. Иногда он по нескольку дней ни с кем не разговаривал.

Нельзя сказать, что от природы он был очень общительным. Как точно подметил Болли, он всегда был одиночкой. Вне всякого сомнения, эта привычка сформировалась у него в детстве. Невнимание матери научило его самодостаточности. Во всем он надеялся только на себя – пища, развлечения и отдых.

Необходимость рассчитывать только на собственные силы стала частью его натуры. Кроме того, это было оружие, с помощью которого он держал людей на расстоянии – из неприязни или недоверия. Он не видел никакой выгоды в том, чтобы кто-то имел на него влияние. Даже самая поверхностная дружба требовала вложений. Чтобы дружить, нужно не только брать, но и отдавать. И то, и другое удавалось Гриффу с трудом. Коуч и Элли в конце концов поняли это и перестали настаивать, чтобы он завел приятелей, примирившись с тем, что он предпочитает общество самого себя обществу других людей.

Но в прежней жизни он хотя бы был окружен людьми, даже если и не сходился с ними. В школе, с «Ковбоями», в Биг-Спринг. Теперь он был по-настоящему одинок. Несколько дней назад он от отчаяния позвонил одному из бывших товарищей по команде, с которым поддерживал относительно дружеские отношения.

Бывший защитник команды, владевший успешным бизнесом по разработке программного обеспечения, поздравил его с освобождением и солгал, что рад его слышать. Но когда Грифф предложил встретиться и выпить пива, парень за тридцать секунд придумал десяток причин для отказа, напирая на то, что он женат.

– Она настоящая леди, можешь мне поверить. Но держит меня на коротком поводке. Ну ты знаешь.

Откуда ему знать? Но он ясно видел, что этот большой и сильный парень, бывший игрок Национальной футбольной лиги, предпочел выглядеть в глазах Гриффа подкаблучником, лишь бы не встречаться с ним за кружкой пива.

Сегодня, не желая проводить еще один вечер в одиночестве в замкнутом пространстве своей квартиры, Грифф оделся и пошел искать компанию. Он нашел ее в одном из просторных спорт-баров в дорогом районе города. Это было шикарное место, и здесь подавали в основном фруктовое мартини, а не пиво.

Бар предназначался для молодых, красивых и богатых. Загар Гриффа был самым бледным.