Грязные новости

«Я не хочу, чтобы ты меня жалел. Не хочу, чтобы смотрел на меня не как на равную. И не хочу, чтобы ты был помолвлен. На самом деле, я особенно не хочу, чтобы ты был помолвлен и платил по моим счетам. Это заставляет меня чувствовать себя продажной женщиной».

Это то, что я хотела сказать, но знала, что никогда этого не скажу. Никто, кроме меня, не виноват в том, что я согласилась оказаться в таком положении, или в том, что все еще жаждала этого мужчину, как наркоманка, хотя он был наркотиком, который мог убить меня.

Селиан откинулся на спинку сиденья, постукивая указательными пальцами друг о друга.

— У тебя есть какой-нибудь способ доказать, что это был я? — спросил он.

Он что, издевается надо мной? Других подозреваемых не было. Деньги не просто так свалились с дерева прямо в широкую черную дыру, называемую моим долгом.

— Ты действительно собираешься разыграть эту карту? — Я скрестила руки на груди.

Мужчина пожал плечами.

— Не так уж много карт я могу разыграть. Я возьму все, что смогу.

Я рассмеялась, хотя все еще была в ярости. Он был глупым и обаятельным, когда хотел. К сожалению, в большинстве случаев он довольствовался тем, что был придурком.

— Теперь я чувствую себя обязанной тебе и ненавижу это.

— Не надо. Я оплатил твой медицинский и студенческий долг, не потому что трахаю тебя. Я заплатил, чтобы развязать тебе руки.

— Ты что и мой студенческий кредит оплатил? — Мои глаза были готовы выскочить из орбит и покатиться по полу.

Я все еще стояла у открытой двери, изо всех сил стараясь не впасть в психическое расстройство. Это было лестно, но также приводило в ярость, если предположить, что Селиан мне нужен, чтобы спасти положение, что у него была сила заставить мои проблемы уйти, как какой-то извращенный фея-крестный.

Он опустил взгляд, переворачивая очередную страницу лежащей перед ним газеты.

— Ты получала полную стипендию и жила дома. Вряд ли это была значительная сумма.

— Для тебя, — процедила я сквозь зубы. — Для тебя это не слишком большая сумма.

— Попридержи свою гордость, милая. Ты выглядишь немного неблагодарной, и это нелестно.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ, Селиан.

— Пожалуйста, скажи мне, что это приглашение.

— Ненавижу тебя! — закричала я ему в лицо, топая — на самом деле топая, я, взрослая женщина.

Мужчина поднял взгляд и спокойно прошелся взглядом по моему телу. Наши взгляды остановились на моих конверсах. Красных. Гнев, страсть, война.

— На этом все?

Селиан не имел права вмешиваться в мою жизнь больше, чем я ему позволяла, больше, чем охотно делилась с ним. Я ни с кем этим не делилась. Была причина, по которой никогда не рассказывала ему о своем долге или о своей семейной жизни. Даже о папе.

Папа.

Кровь застыла у меня в жилах. Нет. Этого не могло быть. И все же мне нужно было спросить, просто чтобы убедиться.

— Ты знаешь… ты знаешь о ситуации с моим отцом?

Он встал со стула, схватил свой пиджак и скользнул в него.

— Мне нужна еще одна чашка кофе для этого разговора. Пойдем со мной, Конверс.

Я последовала за ним. Его плечи были достаточно широки, чтобы нести весь мир. Он жестом пригласил меня войти в лифт, и как только двери за нами закрылись, я повернулась к нему.

— Ты ведь знаешь о моем отце, не так ли?

Я не знала, почему это меня так расстроило. Конечно, Селиан был богат, успешен и доминировал, но в моих глазах мы все еще были на одном уровне, как бы безумно это ни звучало.

Теперь он выразил мне свое сочувствие, но я отвергла его, желая бросить ему в лицо. Я не стыдилась болезни отца. Просто хотела, чтобы я сама могла решать, когда и где сказать людям об этом — если решу рассказать им об этом.

— Да, — сказал Селиан бесцветным голосом.

— Пожалуйста, не говори мне… — Я прикрыла рот ладонью.

Не то чтобы это имело какое-то значение. Мой отец собирался продолжить экспериментальное лечение, даже если для этого мне придется пожертвовать функционирующее легкое. Но я не хотела, чтобы это было правдой. Не хотела знать, что мы с Селианом были именно такими: бруклинский репортер-новичок с красивой парой сисек и босс-сладкий папочка, который собирался жениться на ком-то другом и купил себе дорогу к ее привязанности.

Официально, я была любовницей, которую заставляли молчать блестящими красивыми вещами — деньгами, медицинской программой и хорошей, стабильной работой. Роль, на которую я никогда не соглашалась.

Дисбаланс сил теперь был личным, унизительным и реальным. Я была в долгу перед мужчиной, с которым спала, как бы мы ни старались это приукрасить. Человек, который занимал все больше и больше места в моей жизни, завоевывал земли в моем сердце, не претендуя на них. Не окультуривая их. Не заботясь о них.