Грязные связи (ЛП)

Он свесил голову вниз. Когда мы впервые отдали друг другу нашу девственность в пятнадцать лет, его сексуальная ориентация была под вопросом, но так толком и не раскрыта. Причина того, что между нами не было сексуального притяжения, что тогда, что сейчас, была в том, что между нами просто не было химии. Это говорило о том, что он никогда не сможет переспать со мной или с другой женщиной.

Я прошла в ванную и бросила ему через плечо:

— Не забывай, что пять минут с моей киской на всю жизнь отпугнули тебя от женщин.

— Сучка! Это было двадцать пять минут! — он проследовал за мной по пятам. — Но на протяжении целого часа ты заставила член этого гея стоять. — Он ухватил меня за руку на пороге ванной и оставил поцелуй на лбу. Конечно, он имел в виду себя. — И я не жалею.

Я не жалею. Это стало нашей мантрой, потому что, на самом деле, сожаление жило в нас обоих. Он хотел отношений с мужчиной, которого ему не придется скрывать. Мне нужен был партнер, которому не придется трахать меня через третье лицо. Он хотел ребенка от суррогатной матери. Я хотела зачать ребенка когда-нибудь, в порыве страсти.

Мы могли лишь оплакивать вещи, которых никогда не сможем иметь. Или могли сосредоточится на единственной честной вещи, которая у нас была. Мы.

Я ущипнула его за пухлую надутую губу.

— И я не жалею, и, если мы закончили с этим слезливым дерьмом… — я шутя ударила его в живот кулачком достаточно, чтобы заставить его согнуться и хохотнуть. — Мне нужно в туалет.

Я положила вибратор в раковину и направилась к унитазу.

Он включил воду и намылил игрушку.

— Так это новые фото твоего бойфренда? — он продолжительно посмотрел на меня. — Он появился на людях в бакалейной лавке?

Колин даже не замечал, что я делала.

— Не называй его моим бойфрендом, — байкер даже не знал, что я существовала. — Всем нужно есть, Колин.

— Ммм. Я думал, он жует болты и гайки, и пьет моторное масло.

Закатив глаза, я спустила воду в унитазе и встала возле второй раковины.

Колин оперся бедром о керамику. Его торс высвечивал золотистым цветом благодаря дорогим средствам по уходу за кожей. Этот мужчина был воплощением утонченности, будто принадлежал роскошному дорогому интерьеру этой ванной с мраморным полом и первоклассными шкафчиками. Но настоящий Колин, чьи пальцы с ухоженными ногтями обнимали вибратор, был известен не многим. ЭтотКолин знал, как лучше вставить вибратор в тугую попку. Он высушил его и поставил основанием на раковину.

— Когда следующая гонка?

— Если верить моему источнику, через час.

Путь гонки всегда присылался мне от секретного информатора. Карта гонки была доступна лишь ограниченному кругу лиц, и найти ее можно было в специальной сети, где дружбу можно было завести только с помощью мудрёной сети частных серверов, которые прятали IP-адреса компьютеров. Много мороки, много денег и постоянные изменения делали ее невозможной для отслеживания федералами. В ней могли общаться лишь те, кто участвовал в гонке. Мой недопуск к сети меня не расстраивал. Не тогда, когда у меня на побегушках были лучшие журналисты страны. Губы Колина неодобрительно сжались в плоскую линию.

— Журналист под прикрытием до сих пор рискует своей задницей для тебя?

— Его зовут Хэл Пинкертон, и он даже не знает, что делает это для меня.

А вот что мне было неизвестно, так это то, использует ли он информатора или втерся в доверие к организаторам гонок и тем, кто вертит деньгами ставок. Все равно. Его информация была надежной, и я лично анонимно вознаграждала Хэла за старания, перечисляя деньги за каждый кусочек информации с помощью засекреченного сайта. Мой личный ассистент, Дженна, находила данные на закодированном сервере. Детали, которые никогда не коснутся газеты «Тренчент Таймс».

Слишком много грязных денег вращалось и вкладывалось в эти гонки. Достаточно, чтобы оплатить молчание любому, кто донесет в полицию или газету о месте проведения соревнований.

— Эти байкеры… — брови Колина образовали одну линию над его темными глазами. — Они могут навредить тебе. Очень.

По иронии судьбы, он сам втянул меня в мир байкеров. Он повел меня на первую гонку за кубок Гран При, когда нам было по восемнадцать. Меня так захватили скорость и могущество байкеров, что вскоре после этого я купила себе собственный мотоцикл. Я уставилась на Колина.

— Я осторожна.

Он смотрел на меня, и в моей груди зарождалось что-то неспокойное. Он знал меня лучше, чем кто-либо, и изучил меня, будто почувствовал, как в моем теле шепчет дискомфорт. Он знал секреты, которые я прятала от него? Мои подозрения по поводу наших родителей? Его пронзительный взгляд подталкивал меня избавиться от бремени на сердце. Но это лишь еще больше обременит его.

Я закусила губу.

— Что?

После сражения наших двух упрямых взглядов, он помотал головой и вышел из моей спальни.

Беззвучно выдохнув, я последовала за ним, а потом свернула к гардеробной, где надела лифчик и леггинсы, а поверх — кожаную куртку.