Грязные цветы. Пленница волчьего офицера

ГЛАВА 8. Прежде чем наступит рассвет

Тянулись дни, а за ними — недели. И все это время офицер не прикасался ко мне. Лишь раз в сутки, по вечерам, приносил в мою комнатушку без окон еду и забирал оставшуюся с прошлого дня грязную посуду. Раз в неделю уносил мешок со стиркой и молча оставлял другой, в котором лежали уже постиранные вещи.

Ни единого слова, жеста с его стороны. Я же поддерживала это молчание, только сопровождала его взглядом каждый раз, как мужчина появлялся из-за открывшейся двери. Вплоть до того момента, как торопливо исчезал, вновь оставляя меня одну.

Потому когда я однажды поев легла спать, то никак не ожидала, что меня разбудят посреди ночи. И подняв с постели, прикажут быстро одеваться.

Вздрогнув при виде нервного, напряженного, слегка безумного лица оборотня, я не посмела ослушаться и надела принесенные им штаны, рубаху, свитер, а в конце — добротные армейские сапоги. После чего застегнула темно-серую кожаную куртку.

— За мной, — скомандовал офицер. И схватив за руку, потащил по темным коридорам и подземным туннелям спящего лагеря, то и дело воровато оглядываясь по сторонам. Вздрагивая от каждого шороха за углом.

Пока наконец не распахнул дверь, за которой, в конце небольшого поднимающегося вверх туннеля, ночную темень освещал лишь слабый лунный свет. Не останавливаясь, оборотень потянул меня по нему вперед, пока наконец мы оба не вышли из-за зарослей кустарника посреди молодого, редко растущего леса. А следующим, что я увидела, был конь, стоявший привязанным к дереву в нескольких метрах от нас.

— Слушай меня внимательно, — сосредоточенно заговорил офицер, подводя меня к жеребцу, и всунул мне в руки рюкзак, который до того нем сам. — Здесь пайки, вода, немного сменной одежды и кошель с деньгами. А еще пистолет и патроны, чтобы в случае чего ты могла защититься. Вот в этом кармане компас — скачи на юго-запад, до рассвета ты должна добраться до небольшой деревни. На ее окраине, возле ивы, тебя будет ждать человек. Назови ему пароль: «Где у вас здесь продают вишневый эль?». Он должен будет ответить тебе: «В трактире дядюшки Шера». После этого можешь идти за ним, он накормит тебя и спрячет на день, чтобы ты могла отдохнуть. А ночью выведет к дороге и укажет путь до следующей «станции». Всего таких будет пятнадцать, после чего тебя переведут через границу и ты окажешься в Шайваре, которая все еще сохраняет нейтралитет. Оттуда ты, используя деньги, сможешь свободно выехать в одну из ближайших стран, которые не затронула война, и обустроиться там. К беженцам из твоего королевства, особенно к женщинам, в мире сейчас довольно лояльное отношение, так что тебе дадут политическое убежище и работу. Особенно если покажешь наше лагерное клеймо. Все поняла?

— Почему? — только и смогла шепнуть я, непонимающе глядя на офицера широко распахнутыми глазами.

— Не спрашивай, — покачал головой он, неожиданно коснувшись ладонью моей щеки. — Просто… просто давай договоримся, — сбиваясь, выдохнул он. — Я понимаю, что ты ненавидишь меня. И понимаю, что таким, как я, нет прощения, потому не буду просить его. Но все же… Обещаю, что когда-нибудь, не знаю когда, но я обязательно найду тебя. И если к тому времени ты все же поймешь, что можешь меня простить, то я буду умолять дать мне шанс. О большем не прошу. И еще… меня зовут Альтан. А… твое имя? Я могу узнать его?

— Эрис, — коротко сказала я, не отводя от него взгляд.

— А теперь вперед, и береги себя. Ты должна успеть к первой «станции» до рассвета.

Ничего более не говоря, оборотень развернулся и быстро зашагал обратно, к кустарникам, за которыми был тайный ход в лагерь. Я же не стала провожать его взглядом и отвязав коня, запрыгнула в седло, чтобы следуя компасу, погнать его на юго-запад.

Как ни странно, но офицер не соврал. Когда незадолго до рассвета я добралась до ивы, стоящей на окраине деревни, меня в самом деле встретил мужчина, в подвале которого ждали кров и еда. Чтобы переждав день, ночью я снова смогла продолжить свой путь до следующего перевалочного пункта. И так — до той самой заветной ночи, в которую я пересекла границу с Шайваром.

Зажиточная страна, сохраняющая нейтралитет в большой войне, конечно же не собиралась селить у себя толпы беженцев. Однако давала возможность перевести дух и выехать куда-нибудь в другое место. Как я узнала, некоторые сбежавшие пленные героически возвращались на родину, чтобы снова пойти на фронт под торжественные речи политиков. Вот только у меня такого желания не возникло. В конце концов, я была сыта этим. Слишком сыта. По горло. А политики всегда лгут и будут лгать. Ведь по сути это единственное, на что они способны и ради чего существуют. Потому чтобы они громко ни вещали с трибун, это никогда не будет иметь настоящего значения. Единственным, что было и останется важным в нашем прогнившем мире, это человечность.