Грязные улицы Небес

Меня начинало пошатывать от усталости. Тем не менее Слова Сэма о кладбище напомнили мне о странном факте, которой Жировик нашел в Интернете. Речь шла о настоящем преподобном Хабари — точнее, о его могиле. Я снова притих. Парк действительно оказался небольшим, но нам пришлось перебираться через железный забор, ограждавший кладбище.

— Сэм, я помню это место.

Мы шагали мимо монументов и надгробных плит. Кладбищенский двор зарос растительностью — похоже, траву здесь косили только прошлой осенью. Пластмассовые цветы блестели под лунным сетом, как обглоданные кости.

— Ты раньше часто проводил тут время. Мы приходили сюда пару раз.

Сэм ответил не сразу.

— Да, дни пьянок и пустых раздумий, — сказал он наконец. — Я прикончил здесь сотни бутылок. Это помогало мне как человеку понимать глубинные вещи.

— Кладбище или бутылки?

— И то и другое.

Я не стал говорить ему, что он ангел, а не человек. Никто из нас не любит таких уточнений. Вместо этого я попытался вспомнить план кладбища, переданный мне Жировиком. Юго-восточный угол? Мы как раз туда и направлялись. Я вновь заскучал по своему телефону и файлам, хранившимся в нем.

— Дай мне фонарик.

Сэм бросил на меня удивленный взгляд.

— Зачем он тебе понадобился? Мы ведь хотели оставаться незаметными.

— Я тут подумал кое о чем. Давай его, не жмись. Мы уже час не слышали звуков погони.

Он неохотно передал мне фонарик. Вряд ли слабый свет мог выдать нас. Тем не менее я направил луч на землю, время от времени скользя им по надгробным камням. Вскоре мы вышли на небольшую лужайку, на которой почти не было растительности. На краях проплешин с грязной землей виднелись жалкие остатки травы. Ее пучки походили на колонны отступавших отрядов.

— Бобби, свет фонарика… Ты начинаешь беспокоить меня.

Я хотел ответить шуткой, но одна из могил привлекла мое внимание. Свернув налево, я направился к ней. Сэм шептал, что это неправильное направление, однако я не слушал его. Он последовал за мной.

— Бобби? Какого черта ты делаешь?

— В данный момент я интересуюсь не чертом.

— О чем ты говоришь? — спросил он сдавленным голосом. — Что тебе тут?..

Он не успел закончить вопрос, потому что отдаленный шум, который усиливался несколько последних секунд, стал слишком громким, чтобы игнорировать его.

— Вертолет!

Сэм произнес это слово примерно таким же тоном, каким капитан Крюк прокричал: «Крокодил». Я погасил фонарик, и мы оба упали на землю, прижав лица к грунту. Оставалось надеяться, что сверху мы выглядели, как обычные надгробные камни. Шум лопастей нарастал. Наконец, вертолет завис над нашими головами. Луч прожектора заметался по территории кладбища, но, к счастью, ни разу не коснулся нас. Я знал это, потому что подглядывал. Вертолет пролетел мимо, и луч яркого света продолжил сканирование на расстоянии от нас.

Когда шум винтов почти затих, я встал, включил фонарик и осмотрел ближайшую могилу. После этого мне больше не хотелось говорить. Сэм поднялся на ноги и встал рядом со мной.

— В чем дело, Бобби?

Он понял, что означало мое молчание. Обычно парни таким голосом спрашивают: «Сколько мне еще осталось, док?», хотя уже знают ответ. «Недолго». Я осветил фонариком могильную плиту. Тут нечего было объяснять. Во всяком случае, так мне казалось. Надпись выглядела старой и выветрившейся, но слова читались разборчиво — даже при слабом свете.

Мозес Исаак Хабари

Родился 14 января 1928

Покинул эту землю 20 мая 2004

Отец, брат, пастор, человек мира

Я повернулся и посмотрел на Сэма, но он не отводил взгляда от надгробной плиты.

— Как ты узнал?

Вопрос был тихим, словно дуновение ветра, но поскольку ему предшествовала пауза — момент молчания, во время которого в моей голове возникали сотни других озарений, — он показался мне пугающе громким. Я повернулся к Сэму и вдруг увидел шесть фигур, бежавших к нам через кладбище. Нас разделяла только сотня ярдов.

Время для дискуссий кончилось.

Истощенные, мокрые и израненные, мы снова убегали от погони. Как только мы сделали первые десять шагов, пули защелкали вокруг нас по надгробным плитам. Автоматические винтовки наших преследователей были оснащены осветительными приборами. Когда я сворачивал в сторону, два-три луча сопровождали каждое мое движение. Я бежал за Сэмом, полагаясь на его знание местности. Он без труда мог найти пути отхода и надежное укрытие. Взбежав на холм, мы увидели край кладбища и высокую каменную ограду. Перед нами была не железная сетка забора, а большая мемориальная стена. Она выглядела достаточно прочной, чтобы устоять под выстрелами гранатометчиков. Фактически эта часть территории напоминала место, куда расстрельная команда отводит осужденных преступников, чтобы предложить им последнюю сигарету.

— Что за черт? — задыхаясь, спросил я.

— Извини, — ответил Сэм.