Грязные войны: Поле битвы — Земля

В начале список людей, подлежащих уничтожению ЦРУ, был достаточно коротким: по различным оценкам в него входили от семи до двадцати человек, включая бен Ладена и его заместителя Аймана аз-Завахири[118]. В основном операции должны были проводиться на территории Афганистана. 7 октября президент Буш официально объявил о начале операции Enduring Freedom, в ходе которой американские вооруженные силы провели ряд ударов с воздуха, за которыми последовало наземное вторжение[119]. В первые дни афганской кампании ЦРУ и силы специальных операций работали в тесном контакте. «Мы ведем борьбу за достижение контртеррористических целей», — написал в октябре 2001 г. в памятной записке для сотрудников ЦРУ руководитель специальной антитеррористической операции. «Хотя это ставит сложные задачи в очень неопределенной, постоянно меняющейся обстановке, мы также сражаемся за будущие объединенные действия ЦРУ и Министерства обороны по борьбе с терроризмом во всем мире. Осваивая новые пространства и новые методы мы, конечно, будем совершать ошибки, однако наши цели ясны, а наша концепция партнерства крепка»[120]. В это время у ЦРУ были крайне скромные возможности по проведению военных операций, однако, возглавляя охоту на виновников событий 11 сентября, оно могло использовать для выполнения своих задач силы специальных операций[121].

Рамсфелда не интересовала роль подручного ЦРУ, и укрепление лидирующих позиций Управления в расширяющихся военных действиях, проводившихся США, беспокоило министра обороны. Администрация Клинтона не вызывала у Рамсфелда никаких чувств, кроме отвращения, и он, так же как Чейни и их неоконсервативные союзники, полагал, что ЦРУ превратилось всего лишь в разбавленную либеральную копию былой организации. Они были убеждены в том, что секретные операции были связаны по рукам и ногам юристами, ненужным и мешающим надзором со стороны конгресса, который препятствовал проведению жизненно необходимых операций, которые должны были проводиться в обстановке секретности. Хотя Кофер Блэк и разделял ревностное стремление Рамсфелда к убийству «террористов», этого было недостаточно. Рамсфелд не хотел иметь дело с надзирающими за ЦРУ бюрократами, и он не хотел, чтобы его силы находились под командой Управления. Чейни недвусмысленно заявил, что при этой администрации юристы ЦРУ и комитеты конгресса не будут рассматриваться как защитники закона или часть необходимой системы сдержек и противовесов. Рамсфелд любил повторять, что эти органы были помехой для того, «чтобы довести борьбу до самих террористов». К юристам будут обращаться только для того, чтобы они формально утверждали секретную политику, а консультации будут проводиться только с некоторыми надежными, специально отобранным членам конгресса. Брифинги для конгресса, включая обязательные полномасштабные сообщения для элитной «банды восьмерых» — членов конгресса, которых по сложившейся исторической практике информировали о разведывательных операциях, предусматривавших тайные действия, будут подвергаться внутренней цензуре и редактуре Белого дома, в результате чего американские законодатели будут получать «санированную» версию событий.

В месяцы, последовавшие за 11 сентября, Чейни, Рамсфелд и их команды выдвинули несколько крупных предложений, нацеленных на то, чтобы никакие бюрократические структуры не мешали им беспрепятственно пользоваться наиболее темными из имеющихся в распоряжении США сил. Чейни хотел избавить ЦРУ от иллюзий, что у них есть какая-то независимость. Вместо того чтобы служить основным ресурсом президента по проверке фактов и добыче разведывательной информации, Управлению теперь следовало работать на укрепление уже предопределенной политики. Чейни хотел также «выпотрошить» практику межведомственных рассмотрений предполагаемых покушений, являвшуюся стандартной при Клинтоне. Вскоре после 11 сентября Белый дом созвал группу старших юристов, работавших в администрации. Их задачей было юридически оправдывать пытки, похищения и покушения. Группа тайно назвала себя «Военным советом»[122]. Ее возглавил Дэвид Эддингтон, в течение долгого времени являвшийся юрисконсультом и советником Чейни. Они вместе работали над «докладом меньшинства», защищавшим сделку «Иран-контрас»[123]. В группу также входили главный юрисконсульт Белого дома Альберто Гонсалес и его заместитель Тим Фланниган; главный юрисконсульт Пентагона Уильям Хейнс, а также заместитель помощника министра юстиции Джон Ло[124]. В «Военный совет» демонстративно не включили главного юрисконсульта Госдепартамента, а также других юристов из Министерств обороны и юстиции, которые, в связи с исторически сложившейся практикой, включались в юридические структуры, рассматривавшие борьбу с терроризмом[125]. Смысл этого был ясен: группа должна была разрабатывать юридические оправдания практикам грязной тайной войны, а не проводить независимую оценку законности таких действий.