Грязный адвокат

Оставшиеся кандидаты представляли собой смесь скучного и неинтересного, и все, что я делал, — это воспроизводил свое утреннее интервью с Элизабет. У меня возникло искушение назначить второе собеседование, чтобы в последний раз взглянуть на ее лицо и уличить в вопиющей лжи.

— Ладно, — сказал Эндрю после того, как ушел последний кандидат. — Сегодня я ни за кого не голосую. А ты?

— То же самое.

— А что насчет мисс Таннер?

— Она пришла только для того, чтобы поблагодарить нас за предоставленную возможность. — я не позволил ему даже думать об этом. — Она получила предложение, от которого не смогла отказаться, от другой фирмы, поэтому ее кандидатура не должна рассматриваться.

— Это весьма прискорбно.

Нет, это совершенно необходимо.

ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ

ЧЕСТНОЕ НАМЕРЕНИЕ ДЕЙСТВОВАТЬ, НЕ ПОЛУЧАЯ НЕЧЕСТНЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ ПЕРЕД ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ, ИЛИ ВЫПОЛНИТЬ ОБЕЩАНИЕ ДЕЙСТВОВАТЬ ТАК, ДАЖЕ ЕСЛИ НЕ СОБЛЮДЕНЫ НЕКОТОРЫЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ФОРМАЛЬНОСТИ

Элизабет

— Оливия Бенсон! Эллиот Стейблер!^[4] — я позвала своих котят, когда добралась до дома.

Они не прибежали ко мне. Вместо этого они уставились на меня с дивана, ничуть не обеспокоенные моим возвращением.

— Ну и ладно, — я положила зонтик. — Я не буду рассказывать вам о своем дне.

— Я бы с удовольствием послушал о твоем дне, — в гостиную вошел Фрэнк, мой парень, с которым мы то сходимся, то расходимся.

— Ух ты, ты меня напугал, — я прижала руку к груди. — Что ты здесь делаешь?

— Звонили из полицейского управления, — сказал он. — Что-то насчет машины, зарегистрированной на мое имя, которую они отбуксировали.

— Эм, да… — я вздохнула. — Регистрация должна быть переоформлена на мое имя к концу месяца. Спасибо, что помог мне поменять номера.

— Ты возвращалась на машине от своего другого парня? — спросил он. — Почему он не мог заплатить, чтобы машину отбуксировали?

— Повторяю в десятый раз: я никогда не изменяла тебе, Фрэнк, — я выскользнула из своих каблуков. — Может, отложим этот спор до выходных? У меня был просто ужасный день.

— А что, если у меня тоже был ужасный день?

— Тогда мы можем разделить ведерко мороженого и вместе посмотреть телешоу, — сказала я. — Будем вместе сочувствовать друг другу до утра.

— Это «сочувствовать» — твой способ сказать, что я наконец-то могу смочить свой член внутри тебя?

— Что?

— У нас уже целую вечность не было секса, Элизабет, — сказал он. — Ты была слишком занята тем, что тебя трахал кто-то другой, чтобы замечать это.

— Я пыталась найти работу в фирме, Фрэнк, — я старалась, чтобы мой голос звучал ровно. — Всякий раз, когда я не пишу или не работаю над сценарием, я надрываю задницу, пытаясь найти что-нибудь, где мне будут хорошо платить.

— Мой отец прислал тебе письмо с предложением от своей фирмы, — он подошел ближе. — Это шестизначная сумма, как ты и просила, с выходными, которые тебе нужны по «личным причинам», но ты и пальцем не шелохнула. Почему?

Потому что ты работаешь там.

— Я жду, когда получу еще несколько предложений, чтобы сравнить.

— Хочешь играть по-жесткому?

— Нет, Фрэнк, — сказала я. — Я хочу убедиться, что принимаю лучшее решение.

— Лучшее решение, которое ты когда-либо принимала, — сказал он, подавшись вперед, — это быть со мной. Мне было все равно, что твоя семья не из Лиги плюща, как моя, и мне даже было все равно, что ты училась в муниципальном колледже до поступления в юридическую школу.

— Для человека, которому «все равно», ты часто поднимаешь эту тему.

— Это просто чтобы напомнить, как тебе повезло, — он обхватил руками мое лицо. — Не пойми меня неправильно, мне тоже повезло. Ты научила меня жизни небогатых людей, и я вечно благодарен тебе за это, но…

Я перестала слушать. За эти годы я научилась отсеивать все, что звучало после его «но».

Он был королем того, как заставить мир казаться таким маленьким, напоминая мне, что он был моим первым не просто так, и, хотя я знала его вдоль и поперек, все равно научилась никогда не пускать его дальше входной двери моего сердца.

Я не позволяла ему заходить дальше и бродить по другим комнатам; я слишком боялась, что он использует мои слабости против меня в потенциальном разрушении.

— Ты понимаешь? — он прижался к моему лбу целомудренным поцелуем, давая понять, что его безумная тирада окончена. — Какое собеседование у тебя было сегодня?

— «Гамильтон и партнеры».

— Готов поклясться, что я просил тебя не ходить на эту встречу, — он вздохнул. — Если вдруг они проникнутся к тебе симпатией и возьмут на работу, ты не продержишься там больше недели.

— То, что твой друг туда не попал, не имеет ко мне никакого отношения.

— Тогда мне жаль, что я вообще об этом заговорил, — он совсем не выглядел искренним. — У нас сегодня будет секс или как?