Грязный свет. Браво Его Величества

— Ты помнишь, какие дебаты велись в кулуарах по поводу её личности? — Джог неопределенно хмыкнул. — Так вот, когда мы пришли к её отцу с прошением и уникальными условиями содержания… — на этом месте Джогу самому предлагалось додумать, что ответил Директор на просьбу Его Величества предоставить родную дочь на службу государства. Аратим на секунду задумался, вспоминая тот памятный вечер, но тут же вышел из оцепенения, решив отложить этот рассказ до более подходящего случая.

— Сука, куда катится этот гребаный мир? Рассадник чмошников и уродов! И какого хера нам теперь с ней делать? Она же сломается в первый же день, слабачка! Её будут трахать как дешевую шлюху в аралийском борделе, а в качестве оргазма — смерть! Может, смилуемся над ней и привяжем к дереву в лесу? — Джог в своей оригинальной манере описывал жалкое будущее Цесы, в том случае, если ей предстоит ассимилироваться при дворе без чина спецслужащего. Аратим, не решавшийся сказать то же самое вслух, уже готовился к более изощренным словесным экзерсисам, потому как хотел предложить ему другой вариант развития действий.

— А теперь к делу, Джоги. Ты должен сломать её. Я хочу, чтобы она забыла, что есть в словаре такие определения, как дружба, любовь, справедливость и прочая чушь, которая нам всем сильно мешает жить. Унижай, не приукрашивай правду, доноси до неё все самое грязное, что есть при дворе, не стесняйся в выражениях и побольше сарказма. Пусть она рефлексирует, считает себя говном, она должна осознавать, что единороги не какают шоколадками, что нет друзей, защиты, доверия. Сделай из неё беспринципную, мерзкую нигилистку. Мне нужна сволочь, мизантроп и тварь в одном лице, неугомонный комок Таланта без примеси веры в лучшее и добро. — По мере увеличения количества качеств, которыми, по мнению специального поверенного должна обладать Цеса, лицо Джога вытягивалось в довольной ухмылке. А под конец, он и вовсе начал издавать непонятные смешки больше напоминавшие истерические всхлипы.

— Да ты, я смотрю, умен! Долго видать думал! Её уже жизнь сломала, сидит она в жопе, так еще имеет наглость выделываться, мол, посмотрите, какая у меня жопа, ароматная на хер! Знаешь, брат, мне насрать по большому счету, что с ней станет. Я уже давно прозрел и понял основные принципы. И теперь, как ты понимаешь, все исполнители, уроды сраные, шалавы и прочие идут на хер из моей жизни. И не надо мне их подкидывать, как щенят беспородных, я блин не нанимался вытаскивать из помойной ямы отщепенцев! — Джог в очередной раз оглянулся на Цесу и даже попытался продемонстрировать нечто вроде сочувствия, покачав головой в ответ своим каким-то мыслям. Аратим, как человек, знавший свое дело, решил прибегнуть к решающему аргументу. Рассмотрев зачатки сострадания в поведении своего спутника, специальный поверенный возвел в гротеск свою собственную жалость к осиротевшей девушке, и произнес:

— А ты себя помнишь?..

* * *

«..Мальчика воспитывают в строгости, согласно дворцовому этикету, развивают интеллектуально и физически. В свои четырнадцать лет он обладает выдающимися данными, уникальными знаниями философии, религии, а также выносливостью, отличными результатами в освоении боевых искусств. Единственный минус его подготовки — отсутствие психологических атак, а, следовательно, неумение их отразить в нужный момент, что может отрицательным образом сказаться на его подготовке к государственной службе.

Рекомендации: проведение мощной психологической атаки, путем резкого внедрения в незнакомую среду.

Ожидаемый результат: становление и укрепление психологической независимости от родительской опеки, способность мыслить самостоятельно, нестандартно. В противном случае — смерть…»

Писавший это даже не предполагал, что «мальчик» давно уже сорвался от постоянных психологических атак своей матери — перфекционистки и трепетная семейная атмосфера — это последнее, что он хочет видеть в этой жизни. Освоение боевых искусств стало для юноши единственным выходом, поскольку только они помогали ему выплеснуть накопившуюся агрессию. Внутреннее состояние «мальчика» можно было охарактеризовать сразу несколькими словами: фрустрация, рефлексия и мизантропия. И если в юношеские годы это было надежно спрятано за маской воспитанности и необходимости «вести себя хорошо», то со временем грозило перерасти в жестокую фобию. Конечно, если бы мальчик не стал работать над собой, искать первопричины своего упадочнического состояния и методично от них избавляться.