Грибификация: легенды Ледовласого

— Нельзя, Катенька, нельзя. Тут повсюду сотрудники органов. Теперь их тут в десять раз больше, чем пациентов. И они внимательно наблюдают, в том числе за расходом лекарств. Мы не можем облегчить страдания этого мальчика, если мы сделаем это — нас посадят, как убийц.

— Но, профессор...

Однако закончить фразу врач не успела, в кабинет ворвался разгневанный Цветметов, водрузил на стол Топтыгину коробку и заорал:

— Издеваетесь, профессор? Да как вы могли, я же к вам со всей душой, от чистого сердца... А вы... А еще профессор!

— Что не так? — удивился Топтыгин, — Вы сходили к доктору Андреевой?

— Сходил, — мрачно подтвердил Цветметов, — Только, во-первых, там закрыто. А во-вторых, доктор Андреева — психиатр, там на двери написано. Я что же, по-вашему, псих? Разве я похож на психа, а?

— Ну даже не знаю, — изобразил сомнение в голосе Топтыгин, — Посудите сами, у нас здесь режимный объект, больница. А вы приходите сюда с котенком и банкой чайного гриба в коробке, и несете какой-то шизофазический бред. Еще от вас перегаром несет за версту. Как вам самому кажется, похожи вы на психа? А вы, Катенька, как считаете?

— Похож. Очень, — кивнула не понимающая, что происходит, врач.

— Ах, так! — вознегодовал Цветметов, — А я вот сейчас возьму и...

Но что именно собирался взять Цветметов никто так никогда и не узнал. В кабинет ворвались двое бойцов внутренней охраны больницы.

— Ага, вот этот, — сказал Топтыгин.

Бойцы за пару секунд скрутили вяло сопротивлявшегося Цветметова:

— Куда его, профессор? Милиционерам сдать? Или сразу госбезопасности?

— Не надо, товарищи, — распорядился Топтыгин, — Просто вышвырните его отсюда, и больше не пускайте. А милиция пусть сама делает свою работу, у вас другие задачи. Вы лучше скажите своему капитану, что надо присмотреть за «добровольцами». А то военных у меня отобрали, а эти «добровольцы», как видите, довольно странный народ.

— Сделаем, профессор.

— Я этого так не оставлю! — завизжал Цветметов, — Я жалобу напишу в комитеты! Я пришел помочь родине, несмотря на болезни спины, сам лично пришел койки таскать, без всякого принуждения, рискуя жизнью, а вы...

Но Цветметова уже самого утащили, как койку. Его крики вскоре стихли.

— Через пару часов все закончится, Катенька, — произнес Топтыгин, обращаясь скорее к себе самому, чем к женщине-врачу, — Конечно, военные и госбезопасность еще будут ликвидировать последствия в оцепленной зоне. Но там они обойдутся без нас, врачи там уже никому не нужны. Потом еще будет долгое разбирательство, как обычно. Но завтра или даже сегодня мы полетим домой. Все закончится.

Топтыгин повернулся к столу и спохватился:

— Ой, а коробку то забыли!

Топтыгин подошел к коробке и осторожно вынул из нее котенка по имени Мухтар. Котенок мяукнул, и профессор посадил его на стол:

— Оставим тут, из него вырастет чудесный и жирный больничный кот. Я давно заметил, что у нас все коты при больницах всегда жирные. Любит наш брат-медик кошек, ничего не поделаешь. Вот помню, в семьдесят восьмом в Калинине я спас жизнь одной девочке. Там я тоже давал подписку, поэтому в подробности вдаваться не буду. Но там при больнице во внутреннем дворике жила кошка, и она как раз родила. И когда девочку выписывали я ей подарил котенка, на память о спасении... Девочку звали Наташей... А как она назвала котенка, я уже не помню... Не знаю, что сейчас с этой девочкой, наверное она уже большая, вышла замуж, родила детей, работает где-нибудь... А сейчас... Если бы этот мальчик... Я бы мог...

Топтыгин вдруг разрыдался, вцепившись руками в столешницу. Все его тело тряслось, во рту стало солоно от слез.

— Профессор, — в ужасе тихонько произнесла врач.

— Его можно было спасти! Можно! Одного из всех, этого мальчика можно было спасти... — Топтыгин бил кулаком в столешницу, пытаясь подавить рыдания, костяшки пальцев заныли. Испуганный котенок жался к коробке на столе.

Врач подошла к Топтыгину и осторожно положила ему руку на плечо. Профессор все рыдал. Он чувствовал себя старым, уставшим, изможденным, никчемным. Мерзкий сломанный плачущий старик. Что сейчас о нем думает эта молодая женщина-врач? Что она никогда такой не будет?

— Все, профессор. Все уже закончилось, вы же сами сказали, — попыталась успокоить Топтыгина врач.

— Да ничего не закончилось, Катенька! Мальчик же еще жив... — Топтыгин пытался подавить рыдания, — Но он умрет. Потому что я не справился. А потом будут еще такие же мальчики. Сотни, тысячи, миллионы. Это будет повторяться все время, и не закончиться никогда... Никогда! На каждого такого мальчика, который просто хотел узнать, почему мама не пришла с ним поиграть, найдется свой полковник Бидонов, который убьет этого мальчика своей инструкцией. А я ничего не смогу сделать! Я трус. Я бесполезен.

Врач молчала. Топтыгин проглотил последние слезы. Котенок смотрел своими синими глазенками прямо на профессора.