Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара

Наскуча или слыть Мельмотом,
Иль маской щеголять иной,
Проснулся раз он патриотом
Дождливой, скучною порой.
Россия, господа, мгновенно
Ему понравилась отменно,
И решено. Уж он влюблен,
Уж Русью только бредит он,
Уж он Европу ненавидит
С ее политикой сухой,
С её развратной суетой.
Онегин едет; он увидит
Святую Русь: её поля,
Пустыни, грады и моря.

Вот так и получилось, что в своем романе Пушкин вообще не поместил прямых свидетельств о заграничном вояже Онегина. Владимир Набоков в своих обстоятельных "Комментариях к "Евгению Онегину" Александра Пушкина" был совершенно прав, когда писал, что "в окончательном тексте" романа "мы не находим ничего такого, что давало бы веские основания исключить возможность странствий Онегина (после того, как он побывал на черноморских берегах…) но Западной Европе, откуда он и возвращается в Россию". Однако, согласно исследованиям того же Набокова, получается, что, выехав из Петербурга вскоре после дуэли летом 1821 г., Онегин направился в Москву, Нижний, Астрахань и на Кавказ, осенью 1823 г. он попал в Крым, навестил Пушкина в Одессе и в августе 1824 г. возвратился в Петербург, "закончив круг своего русского путешествия, никакой возможности того, что побывал и за границей, не остается".

Нам следует только добавить очень важное замечание. Фактически Онегин странствует только путями самого автора: по России, Кавказу, Крыму, Украине:

Тоска, тоска! спешит Евгений
Скорее далее: теперь
Мелькают мельком, будто теми,
Пред ним Валдай. Торжок и Тверь…
Он скачет сонный. Кони мчатся
То по горам, то вдоль реки,
Мелькают версты, ямщики
Поют, и свищут, и бранятся.
Пыль вьется. Вот Евгений мой
В Москве проснулся на Тверской.

Жизнь не подарила Пушкину других больших странствий, хотя в период написания романа он несколько раз надеялся на свои путешествия за границу. Поэтому-то глава "Путешествие Онегина" и осталась незаконченной: поэт не хотел писать о том, чего сам не видел. Нам же важно еще раз подчеркнуть, что и в своем главном поэтическом творении Пушкин отдал весомую дань как теме путешествий (с частично восточным колоритом), так и памяти своего товарища по писательскому цеху — Александру Грибоедову.

А совпадения в судьбах двух великих поэтов продолжались. Прогремело восстание декабристов, и оба поэта оказались под подозрением в причастности к заговору. Грибоедов был арестован в крепости Грозной 22 января 1826 г., а выпущен с "очистительным аттестатом" лишь 2 июня того же года по милости императора Николая I, с которым имел через четыре дня важную беседу. А Пушкина, вызвав из ссылки в Михайловском, после беседы с глазу на глаз 8 сентября 1826 г., царь также простил. Однако встретиться двум "освобожденным" поэтам удалось только после 14 марта 1828 г., когда Грибоедов вернулся в Петербург из Персии с Туркманчайским договором и остановился в той же гостинице Демута на Конюшенной, где жил в те дни и Пушкин. И какой же малый срок отпустила судьба для общения гениев русской поэзии, прежде чем они расстались уже навсегда, — всего лишь до начала июня, когда новый посланник России в Персии отбыл на Восток уже навсегда.

ДРУЖЕСКИЕ ВСТРЕЧИ В ПЕТЕРБУРГЕ

По сведениям современников и исследователей, в Петербурге в этот период Пушкин и Грибоедов общались довольно близко и встречались не менее 7 раз, не считая незафиксированных никем встреч, которые могли происходить, к примеру, в той же гостинице Демута. При этом поэты встречались на обедах у П.П. Свиньина и М.Ю. Вильегорского, в салоне графа И.С. Лаваля, а в доме Жуковского вместе с Вяземским и Крыловым обсуждали план совместной поездки в Париж. Как вспоминал об одной из встреч К. А. Полевой, "Грибоедов явился вместе с Пушкиным, который уважал его как нельзя больше и за несколько дней сказал мне о нем: это один из самых умных людей России. Любопытно послушать его… В этот вечер Грибоедов читал наизусть отрывок из своей трагедии "Грузинская ночь"".