Грибоедов

Грибоедов погиб. Если бы какой-нибудь автор сочинял классический детектив «Дело об убийстве посла» или хотя бы политический триллер «Кровавый полдень Тегерана», его гениальный сыщик, вероятно, рассуждал бы следующим образом.

Он полностью отверг бы предположение о стихийности возмущения. Тот факт, что письма Грибоедова и даже Аделунга не дошли до адресатов с момента их отъезда из Тавриза, неопровержимо свидетельствует, что убийство было заранее запланировано, причем на время не позже 30 января — 6 февраля. Письма из России Грибоедов получал, и это естественно — иначе бы он заподозрил неладное. Поэтому с начала февраля он мог уже встретить в них недоуменные вопросы, почему от него нет вестей. Его письма доходили только к Нине (15 января он послал ей чернильницу, безусловно, с письмом, — и подарок дошел) и к Макдональду. Паскевич, Нессельроде и Родофиникин их не получали. Никто из них даже не знал, что посольство выехало в Тегеран. Совершенно непонятно, зачем кому-то понадобилось перехватывать корреспонденцию посольства: ведь сразу по приезде в Тегеран Грибоедов не мог еще обнаружить ничего, что послужило бы впоследствии уликой против его убийц. Может быть, кто-то боялся, что Паскевич узнает о выезде посольства из Тавриза? Но чем этот факт был опасен? Как бы то ни было, перехватывать письма можно было только в Тавризе. Раз в две недели курьер от Грибоедова отправлялся к Амбургеру, а потом возвращался назад. Курьера нельзя было убить — это стало бы известно; можно было подкупить — но Грибоедов с его опытом и проницательностью мог это заметить; проще всего было позволить ему доехать до Тавриза и вытребовать письма у подкупленного служащего консульства России. Нина и Макдональд получали письма, Амбургер — нет. Он мог бы начать удивляться, но его как раз часть времени не было в Тавризе, он ездил инспектировать проводимую границу. Так Грибоедова изолировали в Тегеране, о чем он не мог узнать.

Кто виноват? Главных подозреваемых четверо. Это не шах, который мог предполагать, что Россия не начнет новую войну с Ираном, но не мог быть уверен, что Россия не увеличит размер контрибуции в отместку за убийство посланника; для шаха же золото было намного важнее безопасности государства и даже собственной династии. Это не Аббас-мирза: до приезда Грибоедова он вел двойную или тройную игру, но Грибоедов заставил его склониться на сторону России, и принц следовал сделанному выбору, ибо собрался ехать в Россию 2 февраля, еще не зная об убийстве. Это вряд ли Аллаяр-хан: он был бы рад совершить личную месть, он мог бы организовать мятеж толпы, но он почти не мог бы устроить перехват официальной корреспонденции, не смог бы ее прочитать ни по-русски, ни по-французски или немецки; к тому же шах мог его казнить, если размер контрибуции был бы и впрямь увеличен. В любом случае, Аллаяр-хан был настолько связан с англичанами, что не являлся самостоятельной фигурой; все, что он задумывал и затевал, не могло не быть им известно. Это, конечно, не Амбургер: он был мало доволен своим положением генерального консула, мог бы метить на место Грибоедова, но по невысокому положению и происхождению своей семьи не мог претендовать на ранг посла и прекрасно это понимал; в сущности, он уже достиг максимума возможного в карьере.

Зато это Ост-Индская компания: Макдональд вел себя безукоризненно по отношению к Нине Грибоедовой, однако проект Закавказской компании более, чем любые другие действия Грибоедова, бил по интересам его представительства. Он мог надеяться, что со смертью Грибоедова планы преобразования Закавказья будут оставлены. Против этой версии есть только одно, хотя слабое, возражение: если убийство было запланировано еще до отъезда посольства из Тавриза, мог ли Грибоедов продолжать испытывать расположение к Макдональду, как бы тот ни притворялся? неужели не заметил бы его двуличности? И могла ли Нина сохранить добрые чувства к его жене?