Гридень 3. Экспансия

Это, само собой разумеется, пика, сабля, а-ля «баторка» конца XVI века. Кроме того, я хотел наделить братьев и арбалетами. Малыми, даже миниатюрными, но могущими с пятнадцати метров, если не пробить доспех вражеского воина, то выбить его из седла. Ну, или напрашивается вариант стрелять из такого арбалета во вражеского коня. Крупный арбалет будет сильно мешать всаднику, а приторочить к седлу два небольших самострела, так и не самая сложная задача.

Жаль, но пока вот таких воинов мало — «ты, да я, да мы с тобой». Шесть полностью укомплектованных. Конечно, это я и мои сотники. Еще около пятидесяти комплектов на разных стадиях производства, которое на этом превратилось практически в мануфактуру с разделением труда. Однако, даже при самых смелых подсчетах больше ста пятидесяти человек полноценно снарядить не выйдет, прежде всего, проблема в арбалетах, да и Бог с ними, но сложности в производстве-переделке седел. А так же руды вновь не хватает.

Когда я и сколько спал, даже, порой, и не помнил. Потому что кроме мастерских я еще и ездил на поля, лично контролируя посевную. Инспектировали инвентарь и, когда один плуг поломался, отлетело крыло, был серьезный разговор с Маской. До обидного серьезный разговор, для него обидного. На вид — мужик, да такой, что всех за пояс заткнет, а гляди ты, какая цаца, обиделся он. Мол, за такую работу, что он делает, озолотился бы уже в Ростове.

Есть проблема, нельзя ее игнорировать. В отстраивающемся новом городе, Владимире, сейчас намечается нехватка ремесленников. Также нужны и кузнецы, как и остальные мастера в Нижний Новгород. Так что нужно лавировать между интересами ремесленного люда и увеличивать снабжение ремесленников, чтобы не сбежали. Мало того, если тот же Маска, ставший Михаилом в крещении, сбежит со всеми знаниями, которые он имеет, то придется радикально решать проблему. Убивать товарища — это последнее дело. Но сбежавший друг — не друг вовсе.

Глава 18

Интерлюдия

Василевс Мануил пребывал в отличном расположении духа. И это несмотря на то, что яхту, на которой отдыхал император, изрядно качало. Все же погода была не для того, чтобы совершать прогулки, пусть это даже плавание всего-то в заливе Золотой Рог, где волна куда меньше, чем даже на Босфоре.

Официальной причиной убытия василевса из дворца считалось то, что император самолично решил провести инспекцию всем укреплениям Константинополя, чтобы утвердить, или же переработать план реконструкции ряда оборонительных сооружений. И для такого пристального внимания к укреплениям Константинополя было оправдание. Сицилийский король, а в понимании Мануила, так и простой пират, Роджер II Сицилийский, во всеуслышание заявил, что готовит флот для того, чтобы взять Константинополь.

На самом же деле, Мануил хотел в более спокойной обстановке выпить, плотно поесть и послушать игру на лютне. Он не верил, что вообще кто-то, когда-то сможет взять столицу Византийской империи. Скорее Дунай потечет вспять и небо упадет на землю, чем сдастся Константинополь. Хотя, проблем в социальной сфере, да и в военной, в империи хватало и не стоило бы раскидываться такими громкими словами про нерушимость могущества Константинополя.

Василевс любил море, правда такой, своей, странной любовью. К примеру, император уже начинал переживать, когда его яхта входила в Мраморное море, еще больше он волновался, когда яхта проходила узкий пролив Дарданеллы. Ну а выход в Эгейское море, пусть и полное островов, вызывало у василевса панику, без того, чтобы видеть берега, он ходить в море не мог.

Скорее всего, не море любил Мануил, а то ощущение умеренной уединенности, которое дает нахождение на яхте. Здесь всего-то с десяток человек, ну если не считать гребцов, личных телохранителей и кормчих. Ну и не приходится постоянно отыгрывать роль величественного императора, можно, в конце концов, позволить себе отрыжку после вина.

Но и в такие моменты приходилось работать императору. Быть монархом — это круглосуточно служить. Даже постельные утехи — это державное дело, питие и еда, так же дело империи.

— Как они мне надоели! — вдруг воскликнул долго молчавший василевс.

— Прости порфирородный, но ты о ком? — спросил своего императора нобилиссим Никифор Тархенид.

Никифор был единственным, кого пожелал взять в компанию василевс. Уже как две недели назад прибыл посланник империи ромеев на Руси в Константинополе, а Мануил так и не смог принять Тархенида. Не мог император нормально решать вопросы своего государства во дворце, так как повсюду за ним ходили послы короля Германии Конрада. Сам василевс опрометчиво позволил этим варварам такое панибратское общение, о чем Мануил уже давно пожалел. Ну а Русь, как виделось императору, могла бы стать своего рода козырем в политических раскладах Византии. И не нужно об этом знать германцам.

Вот и решил император совместить отдых с рассказами о Руси. Ему это казалось интересным времяпрепровождением. Так уж вышло, что европейские дела, ближневосточные, император знал хорошо, а Русь так и упускал из раскладов.