Гридень 4. Взлет

Я поднял руку уже собираясь отдать приказ увести Богояра, а его людей взять под стражу.

— Я понял, прости, сын, — даже как-то слишком, особенно для моего отца, покорно отвечал Богояр.

— Что там с кораблем? — спросил я, не собираясь отвечать на просьбу о прощении. — Кричали, что корабль подходит к нам.

— Так то Боброк в ночи у ворога скрал, — усмехнулся Ефрем, искренне радуясь за своего удачливого друга-диверсанта.

Я еще с вечера отправил Боброка, а с ним два десятка воинов, чтобы те не только разведали о количестве войск в стане мятежников, но и по возможности, похулиганили. Что-нибудь сожгли, траву подожгли, и я видел уже, что вдали что-то дымилось. Так и подумал, что имела место диверсия.

Нужно было держать противника в напряжении и заняться охраной своих объектов, как и периметра лагеря. Такой подход помогает несколько уменьшить силы неприятеля на передовой. И пусть нам не так уж и важно, двадцать тысяч против нас, или же восемнадцать, но по капле рождается ручей, из которого возникает река.

После я расспрашивал Богояра и тот, вроде бы, говорил мне правду о враге. Да, здесь не все войско мятежников. Часть половцев, во главе с ханом Башкордом, резвилась и грабила русские неукрепленные селения в Переславльском и Киевском княжестве. А еще оставили три тысячи воинов у Переславля, эти ратники держали город в осаде. А двадцати тысяч воинов, в понимании, как я думаю, излишне самоуверенного Игоря Ольговича, хватит, чтобы одержать решительную победу над Изяславом Мстиславовичем.

— Готовься, отец, будет сеча и ты, подчиняясь мне, пойдешь со своими людьми впереди. Если такое устраивает, то оставайся, если, нет, то будешь моим пленником, — выказал я свою волю, и Богояр, после неудачной попытки прожечь меня взглядом, согласился.

— Готовимся! — выкрикнул я, хотя это звучало только как напоминание, кто тут командующий, потому что все мое воинство и без того готовилось к первому штурму.

В этот момент появился радостный Геркул.

— Добро сработал, витязь-брат! Но добычу следует брать в спокойной обстановке, а не когда на тебя летят враги, — похвалил, но, одновременно, и отчитал, я Геркула. — Командуй! Закладывай нечистоты в горшки.

— Ты уверен, брат-тысяцкий? — спросил растерявший веселость, уже озадаченный Геркул.

Я кивнул. Понятно, что витязь опасается того, что мы слишком разозлим противника. Если начнем стрелять из катапульт отходами человеческой и конской жизнедеятельности, пути договориться уже не останется.

Казалось бы, а зачем это делать? Но тут я имел свои мысли. Во-первых, да, я хотел разозлить противника, чтобы враг попер всеми силами. У нас есть большой шанс загнать врага в наши ловушки. Мятежники уже понимают, что есть волчьи ямы, что на отдельных участках перед холмом разбросан чеснок и вырыты ямы. Ну и какой идиот попрет буром на такие вот сюрпризы? Только сильно разозленный идиот, униженный, оскорбленный. В бою нужен холодный ум, которого я хотел лишить своего противника.

Во-вторых нам самим нужно избавиться от нечистот, которые собрали в преизрядном количестве всего за пару дней. А еще едят тут, как будто плохо! Люди ходили по своим нуждам в вырытые ямки и в быстро сделанные деревянные кади. Мух, слепней, всяких оводов стало столько, что это уже ощутимая проблема.

А что, если рой мух возникнет перед вражеским воином? Ущерба, казалось, что и нет. Но пусть попробуют прицельно стрелять, когда мухи лезут в глаза, уши, рот и просто заграждают вектор стрельбы! Насекомых, действительно, ну очень много. Ну и кони… Они более чувствительны к насекомым. А тут и мухи, на удивление, больно кусачие.

В-третьих, я так отрубал любые мысли о сдаче. Человек с оружием, если только допускает мысль о том, что можно сдаться, начинает сильно осторожничать, не выпячиваться, чтобы после сказать, что вообще в сторонке стоял. И я таким вот «воинам» не оставлял шанса. Теперь все будут понимать, что биться нужно всерьез.

Вот потому мы и стали забрасывать фекалии чуть от склона холма, на сам холм, ну и приготовились катапультами «поражать» врага. Не назовут ли эту битву какой-нибудь «говнючей»?

— Тревога! Ворог на приступ идет! — закричали дозорные.

— Приготовься, Геркул! Четыре выстрела нечистотами и переходи на камни! — приказал я.

Глава 5

Мятежники видели, как и куда именно уходил отряд строптивых воинов Братства, когда они помогли скрыться предателю из дружины галичского князя. Южный склон большого холма при приближении, дав себя рассмотреть, так же подсказывал, куда именно нужно бить, чтобы иметь возможность прорваться внутрь укреплений Братства. Тут не было рогаток, вкопанных заостренных кольев, а склон столь пологий, что и верхом на коне вскочить получится. Но проход узкий, максимум, что десять конных в строю пройдут.

С другой стороны от прохода располагался еще холм, он-то и делал дефиле слишком узким. Соседняя возвышенность так и напрашивалась на то, чтобы ее захватил противник. Правда тот холм пониже нашей горы.