Гридень 4. Взлет

— Теперь слушайте правила пребывания в Царьграде!.. — начал я инструктировать свои приближенных.

Знаменитой цепи, служащей преградой для мореплавателей, желающих войти в залив Золотого Рога, я не увидел. Не ждет империя атаки. Подумалось, что отличный шанс вырисовывается, пожелай я захватить Константинополь. Не сейчас, конечно, чтобы со ста двадцатью бойцами, ну пусть еще с полторы сотней гребцов и кормчих, думать об этом. Но перспективно-то как!

Впрочем, Константинополь не Париж, который захватили викинги лет сто пятьдесят назад. Тогда триста северных воинов взяли этот город франков. А нынче… И Париж не тот, а сильно крупнее должен быть, да и северные воины не те, оседают викинги, кто в Сицилии, кто в Англии, или Нормандии, прекратили свои набеги. Прийти захватывать город с более чем полумиллионным населением, имея пусть даже и пять тысяч воинов — это глупо. Тут тысяч тридцать хотя бы нужно. А столько можно собрать, если только подключать к делу великого князя.

Ну и мне идти на прямой захват Константинополя не с руки. Каким бы сложным и противоречивым, хитрым и подлым, союзником не была Византия, она все равно потенциально союзной и дружественной остается. Может быть, не правильно говорить о союзе, по сути это не так, тут нужно еще работать и работать на дипломатическом поприще. Но есть то, что в этом мире, даже без желания правителей, является скрепой, не дающей рассориться окончательно. Это вера. Она у нас единая.

Религия — это определяющий фактор нынешней политики. Религиозность, по сути, это идеология. С каким государством у Руси есть единый идеологический подход, с той державой и можно налаживать отношения.

Кончено же, я понимаю, что религия — это надстройка, глубинные мотивы все же основываются на потребностях человека. Безусловно, всегда во краю угла ставилась экономика. Людьми движет желание есть, пить, оставаться в тепле и размножаться. Можно выставлять по разному важность перечисленного, для отдельного человека приоритеты могут меняться, но подобные факторы присущи всем людям, государствам.

Хороши лидеры те, кто умудряется впихнуть экономические вопросы в религиозную парадигму. Идем отвоевывать Гроб Господень! И шепотом… еще пограбим арабов и перехватим торговлю в Восточном Средиземноморье. Идем крестить язычников вендов! И тихо… захватим их земли и поработим, заодно.

— Всем стать! Изготовиться к бою! — кричал Вторуша, заметив что-то понятное только ему.

— Почему? — поинтересовался я. — Что случилось?

Действительно, просто было интересно, с чего мой адмирал решил не идти к берегу, как это сделали головные греческие корабли, а мало того, что остановится, так и приказал быть готовым к неприятностям.

— Корабли с греческим огнем вышли, будут делать преграду. В порту вывесили стяг василевса, значит он тут, а когда правитель у моря, или в море, пусть и в заливе, проход любым кораблям воспрещен, — объяснил мне Вторуша. — Могут даже спалить и после обвинить нас, что не соблюдали правила города и не покинули залив Золотого Рога.

— И откуда ты все это знаешь? — удивился я. — Никогда же плавал в Царьград.

— Моим наставником был один дед, который ходил к Царьграду, успел послужить когда-то даже на византийском корабле. Он умер, прожив длинную жизнь, когда мне было всего одиннадцать лет. Но все слова этого мудрого человека я помню дословно, — с некоторой грустью ответил мой адмирал.

— Это хорошо, Вторуша. Вернемся домой, ты наберешь отроков и мужей и всю свою науку им передашь, а я… я думаю, что тоже что-то тебе расскажу, чего и дед на знал, да и византийцы тоже не могут знать. Пришлось много раньше читать древних книг, там мудрость не веков, а тысячелетий, — сказал я, подготавливая почву для объяснения своих знаний о морской науке.

В будущем, если бы я рассказал о своих «знаниях о море», конечно, знатоки рассмеялись бы, доказали, что я, на самом деле, ничегошеньки не знаю. Но сейчас то, что в меня вбивали на уроках истории, географии, что я видел по телевизору, о чем смотрел видеоролики и читал, это такое откровение, что способно перевернуть весь мир. И вот я думаю, как сделать так, чтобы при развороте мира, Русь не оказалась своим лицом упертым в задницу мировой цивилизации.

— Вот это и есть греческий огонь? — со скепсисом спросил я.

Вопрос не требовал ответа. А вот что требовалось, так задуматься над тем, как нагибать все вражеские корабли. Сейчас я видел не самой сложной конструкции огнемет. Бронзовая конструкция представляла собой рычажный насос с емкостью, типа бочки, в своем основании. Все просто: два воина попеременно нажимают на рычаг, создавая давление, которое выталкивает горючую жидкость. Достаточно поднести огонь к стволу, и все, — полетели «подарочки».