Гридень и Ратная школа!

Приподнимаюсь на колено и взглядом выискиваю стрелка. К счастью, долго выцеливать врага не пришлось — красный крест будто мишень тут же приковывает взгляд.

Креститель готовится сделать третий выстрел из винтовки, но я оказываюсь быстрее. Рокочет Дуболом и белоснежная накидка окрашивается кровью. Из-за малого расстояния до цели дробь легла кучно и теперь грудь врага представляет собой решето.

Винтовка выскальзывает из ослабевших рук, и креститель валится на спину. Вот только за его падением я проследить не успеваю. На этот раз выстрел раздаётся из-за спины. От удара я чуть покачиваюсь вперёд, но самообладания не теряю.

Да, больно стальной пластиной по хребту получать, но будет ещё больнее, если крестоносец неладное почует и гранату мне под ноги зашвырнёт.

Вот чтобы такого не произошло я со всей доступной прытью и оборачиваюсь к стрелку. А он тем временем уже затвор винтовки передёргивает и готовится меня ещё одной пулей приласкать. Ну нет, не бывать этому!

Сквозь прорезь в плаще вскидываю протез и палю во врага. По ушам бьёт сдвоенный залп и мы оба покачиваемся. Я от удара в грудь, а он из-за потери головы. Мой выстрел буквально обезглавил крестоносца. Даже стальная горжетка и та не сумела защитить шею иноземца от картечи с графеновым напылением.

На дело рук своих стараюсь не смотреть. Вместо этого, усиленно оглядываюсь в поисках новых противников и мысленно пересчитываю оставшиеся патроны.

Изначально в протезе было с десяток боеприпасов. Четыре выстрела я произвёл по крестителям и один в пещере по нежити, когда на прочность ту проверял. Итого осталось пять, а потом потребуется перезарядка. В моём случае — перековка. Благо материала в самом протезе в достатке. Графен — он же лёгкий как пёрышко. Да и места много не занимает, если его спрессовать как следует. Так что запас сырья у меня какой-никакой имеется. Вот из него-то я новые патроны и скую, прямо внутри протеза.

Позади раздаются ХЛОПКИ! Уже не от выстрелов — от взрывов. Похоже, поняли крестители, что нежить пулями не пронять. Теперь вот гранатами пытаются чудище неубиваемое положить — ну это они зря…

Опять крики, на этот раз болезненные. Видать, ошмётки кислотные до самых нерасторопных воинов Христа долетели и теперь жгут иноземцев похлеще железа калённого.

Ну, господа крестители, и чем дальше будете с новым хозяином горы воевать? Пуль нежить не боится, взрывов тоже, а больше у вас и нет ничего…

С подветренной стороны потянуло дымком. Неужто, крестители психанули и лес подожгли?

В таком случае надо скорее делать ноги, а то ведь пожар лесной может и от тропки заветной меня отрезать. И как мне тогда прикажете с горы этой треклятой спускаться? В море синее прямо как Ждан "прыгать"?

Ну уж нет, пускай крестители тут сами с нежитью бодаются, а я потопаю себе дальше. Один чёрт шансов против этой твари ни у кого из нас нет…

Внезапно панические вопли затихают и на смену им приходят радостные крики.

— Vittoria! — скандируют крестители.

В итальянском я не силён, но уж это слово узнать могу.

Вот и нашлась управа на нежить неубиваемую, а иначе чего бы воинам Христа победу праздновать?

Огонь, значит? Ясно. Теперь-то я точно без ручного огнемёта никуда. Осталось только его смастерить…

— Eretico! — раздаётся совсем рядом.

Из-за дальних деревьев выныривает ещё один креститель. На этот раз весьма необычный. Он с головы до пят упакован в странный серебристый костюм. В руках у крестоносца длинный раструб с наконечником как у алебарды, а за спиной громоздкий баллон.

Воин Христа наводит на меня своё орудие и внутри раструба я замечаю голубой огонёк.

А может и мастерить ничего не придётся…

.

Глава 24

Меня обдаёт жаром и рядом проносится густая, вязкая струя даже не пламени, а какого-то дьявольского напалма. Голубоватый росчерк прожигает ближайшее дерево, как картонку.

Повезло, что мне хватило мозгов сразу дёрнуться в сторону, а иначе вспыхнул бы как спичка. Даже хвалёный плащ и тот бы от столь сильного жара не уберёг. Синтетические ленты вмиг бы расплавились и слиплись, а графен благодаря своей высочайшей теплопроводности и вовсе испёк бы меня заживо.

От одной мысли о столь незавидной участи сердце ушло в пятки. Не думал, что столкнусь с чем-то подобным.

Что же это за горючая смесь такая?

Она вроде и горит медленно, но при этом жару даёт будь здоров. А главное, совсем не чадит, будто и нет в её составе никаких нефтепродуктов!

Даю ответный залп и крестоносец с огнемётом падает будто подкошенный. Из развороченного брюха вываливаются внутренности, но фанатик продолжает остервенело жать на гашетку огнемёта. Во все стороны разлетаются вязкие струи огня. Лес занимается пламенем.

Пока я спешно распаляю горн, с боков раздаётся слаженный боевой клич. И на этот раз звучит он не на чистом итальянском, а на ломанном славийском.

— Да устрашатся нас еретики, ибо мы — Папские рыцари, бич божий! Воспылай скверна!

Взяв меня в кольцо, крестители с огнемётами открывают огонь.