Гридень и Ратная школа!

— Господин сотник, а где остальные? — спросил я, после того как отдышался.

— Так внизу, посвящение проходят.

Ответ сотника лишь ещё больше меня запутал, но это до тех пор, пока я не припомнил каким образом перед нами предстал волхв. Боян явно не тихарился от нас за медвежьей шкурой, а это значит, что под шерстяными обоями таились не видимые глазу потайные ходы. Скорее всего, в одну из таких "нор" будущих сварожичей и увели, дабы те не грели уши, пока волхв ведёт допрос.

Должно быть, капище — это лишь верхушка айсберга и там под землёй как бы не целая сеть тоннелей, а может чего и похлеще.

— А ты шебутной я смотрю, — подал голос сотник. — Сначала драка, теперь вот лишку хватил на посвящение. Чую ждать от тебя беды.

И вот откуда он опять прознал, ведь здесь же сидел безвылазно. Чертовщина какая-то! Или это снова происки местной “магии”?

Словно прочитав мои мысли, сотник указал узловатым пальцем на стену и произнёс одно единственное слово:

— Вертушка.

Вертушкой местные величали дисковый телефон и собственно его я и углядел. Притаился аппарат в настенной выемке, да ещё в том месте, куда падала тень от ближайшего светильника — вот я его сразу и не приметил.

— Ты Стоум вроде парень сметливый, поэтому давай на берегу договоримся. Веди себя тише воды, ниже травы, иначе отправлю тебя к погонщикам, навоз за нечистью вычищать. Усёк?

— Усёк, — копаться в дерьме не особо хотелось, поэтому пришлось кивнуть.

Чтобы хоть как-то скрасить дальнейшее ожидание, решил пораспрашивать Твердислава о даре Сварога. Да, это был риск и не малый, но я был к нему готов. Те знания, что я мог подчерпнуть из разговора с сотником, стоили и грубой отповеди и сурового наказания и даже обидной затрещины.

— Господин сотник, а какая она эта сила Небесного кузнеца? — начал я издалека.

— Горячая, будто калёный металл. Это трудно передать словами, благо скоро ты и сам почуешь её у себя в груди.

— И тогда смогу из землицы сотворить, чего душе угодно?

— Почему же только из землицы? Всё неживое и не бывшее когда-то живым подвластно искре Небесного кузнеца. Будь то металл какой, горная порода или вовсе рукодельная резина — всё это лишь заготовка, из которой мы "куём". Но сварожичи — не боги, всё что угодно сваять не выйдет. Хочешь сотворить металл какой, будь добр, породнись с ним, узнай какой он на ощупь, чем пахнет, попробуй на зуб. А ежели патрон создать захочешь, так окромя изучения материалов, из которых его изготовили ещё и конструкцию снаряда знать надобно: размеры там всякие, сколько пороху внутри и прочие важные вещи. И главное, всё это в голове у себя держать, представлять будто наяву. А такое, скажу я тебе, не каждому под силу.

Вот тебе и волшебство, коромысло мне в дышло! Помнится, я как-то про себя обмолвился, что сварожичи — те ещё тридэпринтеры. Выходит, не так уж и далёк я был от истины. Однако, мне ли унывать? Я назубок знаю строение десятков, как бы не сотен протезов и самых разных кибернетических манипуляторов. А если уж говорить о редких, ещё не изобретённых здесь композитных материалах, то на них я и вовсе собаку съел. Уж сколько я их перещупал, перетрогал да поизучал вдоль и поперёк, и в разрезе, и под микроскопом. Так что прорвёмся!

В целом какой-никакой задел у меня имелся. Осталось лишь выяснить, будет ли от былых знаний толк?

— Господин сотник, а…

Задать ещё один вопрос мне было не суждено — из приоткрытого люка показалась обритая наголо девичья головка.

И ведь только разговор заладился, как же они не вовремя.

Вслед за Колышком из отверстия в полу стали выбираться остальные новобранцы и в отличие от сравнительно спокойной девушки они просто пылали молодцеватым задором. Глаза подростков судорожно блестели, а с уст не сходили придурковатые улыбки.

Что ж, могу их понять. Если бы мне с детства промывали голову религиозной повесткой, то я бы и сам сейчас лучился от довольства. К счастью, это не так. Для меня произошедшее — всего лишь фарс, неумелый спектакль. Для них — смысл жизни.

* * *

С момента посвящения прошли считаные часы и вот мы снова в полном составе в строю. Разве что на этот раз под казёнными сапогами не добротная брусчатка плаца, а полигонный чернозём. Да и перед глазами не привычный уже угрюмый сотник, а какой-то молодцеватый хлыщ в новенькой, отутюженной форме.

— Имя моё Неждан, — горделиво расправил плечи мОлодец. — Прибыл к вам по поручению сотника нашего, дабы преподать вам неучам Сварогову науку.