Гридень и Ратная школа!

Сдерживать рвущийся наружу смех удавалось с трудом, уж очень к месту пришёлся здоровенный, налитый кровью, хер. Будто рог неведомого животного, он торчал изо лба гридня и грозился пронзить небеса.

— И это тоже, — усмехнулся сотник. — Неждан тебе этого не простит, но сейчас не о том речь. Погляди внимательно на статуи и скажи в чём их отличия.

— Моя более ладная.

Не заметить огрехов в работе Неждана не смог бы только слепой. Даже на таком расстоянии его скульптура выглядела неказистой и слепленной будто из отдельных кусков. Моя же могла посоперничать с лучшими работами профессиональных скульпторов. Видать, с воображением у гридня совсем туго, раз он не сумел удержать в голове столь простую форму.

— Верно. Вот и поведай мне, отрок, как же так получилось, что гридень обученный уступил новику безусому? — на этот вопрос у меня не было ответа, а сотник меж тем продолжил. — Да ты не смотри, что Неждан дурит иногда, парень-то он справный и талант к Свароговой науке имеет немалый, но, видать, по сравнению с тобой это всё пшик. Это-то меня и тревожит больше всего, в нашей Ратной школе отродясь не было самородков навроде тебя.

— Так это же славно.

— Для Славии да, а для тебя как поглядеть. Вскоре о твоём "подвиге" прознают в штабе и тогда тамошний воевода загодя выпишет новику Стоуму направление на заставу пограничную, чтобы значиться сразу после обучения на передовую его отослать…Эх, говорил я тебе Культяпка, держись тише воды ниже травы, а ты не послушал…

Глава 9

Первая ночь в казарме не задалась, сон не шёл. Вместо того чтобы сомкнуть глаза и погрузиться в царство Морфея я пялился в потолок и корил себя за дурость.

Эх, Олег, Олег ты вроде взрослый мужик, а повёл себя как зелёный юнец. Неужто ребяческий порыв обуздать не смог или сила новообретённая совсем голову вскружила?

Да чего гадать, есть у меня ответ, но он меня ни разу не красит. Я так обрадовался скорому "излечению", что совсем растерял былое хладнокровие. Как мальчишка поддался низменным эмоциям и вот результат.

Не раз я видел, как люди с увечьями примеряли мои протезы и всегда недоумевал, чего это они становятся такими шальными? Поначалу слёзы льют, а через секунду уже готовы от радости в пляс пуститься. Теперь-то я их понимаю. Видать, и меня точно так же коротнуло от переполнявших душу эмоций.

Ладно, чего уж теперь грустить, прошлого не воротить. Надобно думать, как дальше быть?

Если Твердислав не приукрасил, то взяли меня местные на карандаш и теперь ждёт меня поездка в дальние дали, где земля пропитана кровью, а воздух дымом пожарищ. Одно радует, сразу меня на фронт не отправят — дождутся конца обучения.

Вот она — слава самородка и ведь ничегошеньки теперь не исправишь. Снова притвориться неумёхой уже не выйдет, мало того, что начальство заподозрит неладное так ещё и сам себе жизнь подпорчу. И дело даже не в том, что хлебная должность неумёхе не светит, всё куда хуже — придётся мне скрывать таланты свои, а значит, и достойного протеза мне не видать как собственных ушей. Да и на фронт меня один хрен сошлют, пускай не сразу на передовую как в первом случае, но разве такой судьбы я желал?

Нет, так дело не пойдёт. Раз желают они видеть во мне самородка, то покажу я им самородка. Да такого, что волосы у власть имущих встанут дыбом, и не захотят они отпускать на вольные хлеба столь ценного кадра. Главное, сделать всё по уму, начать с малого: полимера какого необычного или металла редкого. С чего-то чему объяснение может найтись, а иначе не поверит никто, что отрок деревенский, сам до того додумался.

Но перед этим стоит побольше вызнать про сварожичей. На что способны? Каков их предел: насколько сложные предметы они могут ковать и в каких объёмах, а то как бы и в этом не опростоволоситься.

Благо, вскоре мне представится такая возможность. С завтрашнего дня у моего призыва как раз начинается полноценная учёба…

— Чего не спишь? — раздался девичий голос.

Из темноты, со стороны соседней кровати на меня взирала пара светящихся глаз. Если бы не человечьи зрачки, то я бы, грешным делом, подумал, что за мной следит хищник из семейства кошачьих.

— Да вот, думаю, как бы завтра в грязь лицом не ударить. Первый день как-никак, — тут же нашёлся я с "ответом".

— А тебе ли, любимцу Сварога, страшиться?

— C чего это я любимец?

— Так все видели, как ты гридня того посрамил. Разбил его на его же поле, а это уже о многом говорит. Талант у тебя немалый, даже завидно маленько.

— Была бы ещё от него польза, а то пока один вред.

— Ну и несмышлёныш же ты Стоум. О тебе наверняка уже и воеводы знатные прознали. А, стало быть, ждёт тебя после учёбы служба почётная на самом острие нашего воинства. Разве это не здорово?

— Ещё как, — без энтузиазма поддакнул я. — Крики поверженных врагов, грохот взрывов и запах пожарищ по утрам. Всё, как я люблю.

— Славная речь, — Колышек с лёгкостью приняла сказанное мной за чистую монету, а мой сарказм благополучно пропустила мимо ушей. — Хоть телом ты и слаб, но духом ничем не уступишь витязю.

— Да, я такой…