Гридень. Начало (СИ)

— Вот же стервь… Жил бы и далее при храме, да обет свой исполнял. И серебро на тебя давали, когда прослушивали историю про половцев и работал зело справно. Нет жа, заговорил, образина! Ешо и око подбил! — причитал Вершила так же удаляясь.

Только я подумал, что этот мужик уже ушел, уже настроился на то, чтобы начать расшатывать веревки, как он, продолжая причитать, как я, оказывается, неблагодарный, вернулся.

— Сие вода святая, токмо сего дня освященная. ставлю у креста. Смотри, шелохнешься, скрынку разольешь, худо будет, что святая вода разлита. Да и сам обжечься можешь, коли бес из нутра полезет. Так что лежи тута, — сказал Вершила и, как я понял, с уверенностью, что нагнал на меня страхов, все-таки ушел.

Вот же гад. И сам же во все это, похоже верит… Мысль я не успел додумать, так как, оказывается я валяюсь в месте повышенной проходимости. В будущем рядом со мной могли бы какой Озон или Валберис открывать, уж больно много людей тут шастает. Только-только под мысли о людских суевериях начал расшатывать, причем небезуспешно, веревку, как еще кто-то пришел.

— Эй, слышишь меня? — прошептал звонкий голос.

Звонкий, но все же мужской голос, продолжал допытываться у меня состоянием. Всегда поражало вот это: «Ты спишь?» Ну если сплю, так не отвечу, а если не сплю и не отвечаю, так иди лесом, с тобой не хотят общаться. Так, нет, будут спрашивать, пока либо не разбудят, либо не получат в ответ грубость.

— Чего тебе? — спросил я, все еще пялясь в стену и рассматривая мох между бревнами, которым, видимо, забивали щели.

Еще раньше удалось грязную тряпку вынуть изо рта. Как бы при этом не опошлить ситуацию, но язык у меня оказался рабочим, при его помощи и вынул кляп. Еще бы минуты три-четыре, так и от веревок избавился. Правда что делать дальше есть только смутные представления. Но из этого состояния, хлева, к котором меня держат, нужно уходить, как, наверняка из города тоже. Эта локация оказалась ко мне не дружелюбной. Если есть люди, которые за меня просят, я о том Воисиле, или как там зовут мужика, голос которого я слышал, то нужно искать встречи с ним. А еще лучше вот прямо сейчас хоть что-то для себя прояснить.

— Ты енто, стало быть не Фомка, а Влад? — прозвучал очередной вопрос.

— Ты, стало быть, переверни меня, кабы разговор состоялся. Не привычно мне быть спиной к мужчинам, стало быть, — подражая стилю общения очередного гостя сказал я.

Меня перевернули и я увидел парнишку. Худощавый, явно не воинственного вида, в рясе. Если называть священников попами, то передо мной был, скорее, «попок», поп на минималках. И был бы он грозного вида, или хотя бы не такой тщедушный, я даже с еще до конца не развязанными руками смог бы огреть гостя хоть в пах, хоть в грудь, тем камнем, который уже успел перетащить и оставить у связанных рук. Кстати, о них!

— Руки! — потребовал я.

— Э, не, мил человек. Сперва уговор, опосля руки, — собеседник замахал в отрицании своими передними конечностями.

Опа, а мы с ним оказывается о чем-то договаривались? А как, на пальцах? Если я обет хранил?

Впрочем, я уже и не нуждался в его услугах. Наверное, слишком был уверен Вершила, что я испугаюсь креста с водой и даже не попытаюсь выпутаться, иначе как этими соображениями я подобные нелепые узлы я не могу объяснить. Бывшие мои путы, уже валялись рядом.

Резко хватаю дьячка за шею, двигаю его к себе, перехватываю руку и беру ее на слом, втыкая голову дьячка в то сено, на котором я только что лежал.

— Где я? Это первый вопрос. Отвечать быстро! — жестко говорил я.

Следовало сверить реальность и новую старую память реципиента.

— Град вольных людей Берлада, что у Дуная, — уже четко отвечал дьячок.

— Кто я? — спросил вновь я и даже сам поморщился.

Этот вопрос звучал ну очень странно. Так можно и статус юродивого заработать. А там и люди шарахаться начнут. Если такие людишки, как Вершила стороной станут обходить, так и хорошо, но мне же нужна социализация. Надолго ли я вот здесь? Не понятно, может это кома, но не столь важно. Важнее иное, нужно быть собой будь все происходящее даже плодом моего воображения. И жить и действовать так, как хотел жить. По справедливости, как я ее понимал.

Мне рассказали, кто я. При этом, парень не стал задавать вопросов про бесов или еще чего, чем, на самом деле, спасал свою жизнь. Начни он тут мне задвигать о том, что в меня бесы вселились, или еще какую ерунду, то мог и…

— Чего хочешь? — спросил я в нетерпении, между тем, не показывая вида, что мне больно от того, что расшатываю веревку.

— Уйти, — дьячок приблизился ко мне еще ближе, заставляя поморщиться. — Обрыдло мне все тут, уйти нужно.

Зубы он не чистил давно… Никогда! Все же привыкли мы, люди из будущего, когда или посторонних запахов нет, или все вокруг благоухает парфюмом. Здесь и сейчас так все «благоухало»… всеми ароматами Франции, той, средневековой, где ночные горшки на голову выливали. Я никогда неженкой не был и на войне какие только ароматы не испробуешь, но сейчас приходилось напрягаться.

— Хочешь идти, уходи! — сказал я.