Гриф и Гильдия

Стрелы, наконец, закончились, но я все же выждал с минуту, прежде чем подняться на ноги так, на всякий случай. А потом бросился к Свэну, недвижимо лежащему на полу в луже крови. Камень ликовал, впитывая в себя первую за несколько десятков или даже сотен лет алую жижу.

Кобольд был мертв: с пятью стрелами в груди, двумя в спине и дыркой в горле долго не проживешь. Его остекленевшие глаза усердно отражали идущий от статуэтки свет, словно говоря: такой ценой его нам не надо.

Хотелось плакать. Вот только Ловкачи не плачут. Может погибнуть самый близкий человек, но представитель Гильдии не должен показать даже росы на ресницах. Никаких привязанностей. Совсем никаких.

Нельзя сидеть возле него: в пещере могут быть еще драйдеры, с которыми я уж точно не справлюсь в одиночку. Хватать статуэтку, потом Свэна и прочь, прочь отсюда!

Я закрыл Свэну глаза. Показалось, степняк благодарно улыбнулся мне из Валгаллы. Я снова закусил губу и пошел к статуэтке.

Это было подло, неправильно, горько – брать статуэтку вперед боевого товарища, положившего жизнь за то, чтоб я выполнил заказ. Но глупо сейчас рисковать артефактом, когда он уже почти в кармане!

Еще шаг – и я стою у тумбы, тупо разглядывая добычу. Рука потянулась к статуэтке. Миг – и пальцы сжали артефакт в руке.

Есть!

Я поднял статуэтку над головой. Есть!

Я уже видел, как отдаю статуэтку Фетишу, как получаю обещанное золото, как приезжаю к Лин, прошу ее руки, и как она бросается в мои объятья…

Щелчок.

Я в страхе отшатнулся от постамента, не зная уж, чего и ждать. Проклятые гномы не поскупились на всевозможные развлекухи: зацепишь плиту в полу – получишь стрелу в глаз, статуэтку возьмешь…

Сверху что-то протяжно скрипнуло. Следом донесся скрежет, протяжный и неприятный уху.

Я поднял взгляд на потолок. Глаза с ужасом смотрели, как он быстро ползет вниз, рискуя через несколько секунд сровнять меня с полом.

Думать я уже не успевал. Огромными скачками преодолев расстояние до одного из мертвых драйдеров, тело бросилось в отчаянный прыжок. Сзади хрустели ступеньки – быстро, словно стараясь опередить соседку. Когда я повернулся, чтобы вытащить из пещеры кобольда, передо мной была сплошная стена камня.

Я в бессилии опустил на нее кулаки: проклятье!

Какая же я сволочь! Главарь своры уличных Псов всегда вытащит за шкирку своего убитого из любой стычки, чтобы после отдать ему последние почести! А я не смог, и теперь…

Теперь храбрый и верный кобольд Свэн из великого рода Свинкеров навсегда останется лежать под сплошной стеной камня, вместо того, чтобы быть похороненным в его земле – земле Степи!

Повинуясь странному чувству, я перекрестил невидимого друга и тихо сказал:

– Покойся с миром, Свэн. Да пребудет счастье с тобой в Валгалле!

Кажется, так у них, степняков, водится… Сзади послышались шаги. Я вытащил из ножен Секач и, рыча сквозь зубы, развернулся.

– Успокойтесь, мастер Гриф! Это мы! – Шмыг отошел на два шага, осторожно поглядывая на кинжал в моей руке. – А где Свэн?

Я вновь уселся на землю. Прислонился затылком к холодному камню стены.

– Он остался там. – Степняки разом помрачнели и опустили головы в ритуальном поклоне. Я… не смог его вытащить… сюда…

Минуту или даже две мы молчали, думая каждый о своем. Потом Рохан вздохнул:

– Пойдемте, мастер Гриф. Здесь сидеть без толку. Нужно спускаться, а из-за голиафов придется делать очень неприятный крюк…

Я прошел несколько шагов и снова сел на камень: ноги, до этого верно подчиняющиеся мне, стали неожиданно непослушными и капризными – заплетались при каждом движении, норовили согнуться. Видно, дал о себе знать яд зубов ловчей.

Степняки переглянулись и, подхватив меня под локти, потащили наружу. Сухожил бурчал под нос что-то про «пещерный воздух», но я слушал его в пол-уха: проклятая голова предательски кружилась, и, чтобы меня не вырвало, пришлось приложить большое усилие над собой.

Тут мне в глаза ударил солнечный свет, и я утонул в нем, подобно утреннему сумраку, не успевшему вовремя спрятаться вглубь…

– Стройся! – Кнур сейчас действительно напоминал кабана, дикого вожака, зверя, готового порвать любого соперника на части.

Штиф стоял позади войск, шагах в пятистах к юго-западу. Осада – не бой на открытой местности, где противники в равных условиях. При осаде защитники имеют перед атакующими стены воинами одно неоспоримое преимущество – высоту. С нее легче поливать противника стрелами, горячей смолой; кто понаглей, может и вовсе плюнуть в проклятых оккупантов – в общем, мало ли чего можно со стены? И, хотя продовольственный кризис существенно подпортил Булину и его соратникам жизнь, король не решался рисковать собой, гарцуя впереди на белом коне, словно дурак-принц из сказки. А зачем, если есть до абсурда преданный Брак? Умный, но честный Хромой?