Григорий Явлинский

Если бы не его воля и невероятное жизнелюбие, чувство юмора, не знаю чем бы это кончилось. Конечно, ему повезло — от природы он человек крепкий. Не гигант, не спортсмен, хотя по утрам он бегал по парку. Внутри у него пружина очень сильная.

Он все время работал: поставил себе столик, ему привезли кучу книг. Он постоянно читал, писал. И ночью работал. Григорий нас всех заражал своей силой. А кроме того, он был безумно остроумный. Он заходил в палату, становился около двери и рассказывал даже не анекдоты, а случаи из своей жизни. И мы буквально заходились от смеха, причем сутками.

Это было трагикомическое время, потому что, с одной стороны, человека на наших глазах пытались раздавить, просто умертвить, а с другой — я с ним всегда хохотал от души. В нем была и прозрачность, и бездонность. Мне тогда стало казаться, что «наверху» все такие. Когда я стал общаться с людьми на том же уровне, я с грустью отметил, что, к сожалению, он исключение из правил»[16].

В «бункере»

1985 год вошел в нашу страну, в нашу жизнь с лозунгами о перестройке, ожиданиями перемен. Возле М. Горбачева собрались ведущие ученые страны: А. Аганбегян, Н. Петраков, Г. Шахназаров, А. Черняев, Т. Заславская… Все они мечтали о демократии, о свободе, надеялись и верили в счастливое будущее. «Перестройка затронет очень многие стороны жизни людей, — писала Т. Заславская, — и основные общественные группы значительно больше выиграют, чем проиграют. Кто эти люди? В их числе энергичные, молодые, высококвалифицированные, те, кто хочет и может работать больше, лучше и интенсивнее, постоянно учиться и соответственно всему этому более интересно, насыщенно и, скажем прямо, обеспеченно жить»[17].

Радовалась тогда и я, и мои друзья — наконец-то подуло свежим ветром. Ветер оказался ураганным. Он смел с лица земли Советский Союз, а из человеческих сердец унес человечность, заменив ее даже в детских глазах рабским испугом. Что же случилось? Почему, где и когда всеобщая эйфория радости сменилась пляской смерти? Матерям, которые в 1985 году отправили своих мальчиков в первый класс, и в страшном сне не могла померещиться чеченская война, забравшая жизни их сыновей. Радостными аплодисментами встречали советские люди перемены, идущие сверху, подчас не понимая, к чему они ведут. Уже в документах пленума ЦК КПСС (1987 г.) был намечен целый комплекс мер, изменяющий ценообразование и положивший начало ценообразования 1992 года. Гиперинфляция 1992 года, измерявшаяся 2600 процентами, явилась логическим продолжением реформ 1987 года.

Григорий Алексеевич занимался в Госкомтруде проблемами совершенствования управления. Участвовал в подготовке таких документов, как «Закон о предприятии», «Закон о кооперации», аналитических материалов.

В 1988 году Г. Явлинский уже начальник управления по социальным вопросам. А вскоре переходит работать в Совмин к Л. Абалкину. Такая стремительная карьера была нетипична для советского времени. Тогда подобные должности утверждали на коллегии, согласовывали с ЦК партии. Во многом способствовал этому продвижению по службе институтский педагог Г. Явлинского — академик Л. Абалкин. В 1989 году Григория Алексеевича приглашают возглавить сводный экономический отдел при Совете Министров СССР. В этом же году при Совете Министров СССР создается Государственная комиссия по экономической реформе. Леонид Абалкин, вспоминая об этом, рассказывал:

— Долгую борьбу пришлось вести за привлечение на работу в комиссию в качестве заведующего отделом Г. Явлинского. Его никак не хотели отпускать из Госкомтруда СССР, где он возглавлял сводный отдел. Возможности Г. Явлинского я знал и раньше. Считал и считаю, что он хорошо образованный специалист, талантливый человек, который много вложил, особенно на начальном этапе работы, в подготовку комиссией концепции экономической реформы[18].